36 
II Картина
Большая комната в вилле. В глубине налево большая стеклянная дверь, выходящая на открытую белую террасу. Направо высокое окно с подушками на очень низком подоконнике. За стеклами видны тусклые, озябшие пальмы, качающиеся на ветру. Серая морось южной зимы. Утро. Спиной к зрителям, показывая белый нежный затылок, сидит Мидия у столика с выгнутыми ножками и пишет. Ее слова. Стук. Входит с террасы благодушный почтальон — принес газеты. Мидия дает ему запечатанное письмо, которое при нем же докончила. Почтальон ушел. Мидия заламывает руки перед окном. Ее слова (она все написала мужу): тоска и новая надежда. Входит Эдвин. (Слуга принес кофе, поставил на стол <который> стоит посередине комнаты.) Войдя, Эдмин издали здоровается с ней (он живет в той же вилле и вот сошел к утреннему завтраку), долго и молча взглянув сперва{36} на Мидию, стоящую к нему спиной. Она не ответила, не обернулась, застыла с раскинутыми, как крылья, локтями (она в легком кружевном просторном платье с широкими открытыми рукавами). Эдмин рывком берет газету, разворачивает, восклицает, читая вслух о том, что на родине небывалый мятеж и у власти стоит безумный Тременс. Мидия круто оборачивается и, вовсе не внимая этим страшным вестям, начинает говорить о своей тоске. Эдмин пытается занять и ее и себя чтением газеты. Она прерывает его. Он не выдерживает, предупреждает ее, что она, мол, давно знает, что ему очень трудно спокойно говорить с ней. Она опять прерывает его. Эдмин, потеряв голову, обнимает ее. Она блаженно изогнулась, выпал гребень. Эдмин, как человек, который долго и напряженно сдерживался, <весь согрелся?>, умоляет Мидию бежать с ним, наступил на газету, вспомнил, спохватился, сжал голову, восклицает, как низко он поступает по отношению к Морну, к другу своему. Мидия пламенно говорит о том, как Морн опустился, потускнел непонятно; то, как ребенок, сердится, то мрачно поникает, как старик, и кричит во сне, даже ходит. Входит Морн. Мидия отошла от Эдмина, дрожащей рукой разливает кофе. Морн — в халате, неряшлив, небрит. Берет газету, пробегает глазами, бросил, в тоске сел у накрытого стола, мнет волосы рукой. Эдмин не глядит на него. Мидия деланно и быстро говорит о пустяках. Морн заметил гребень на полу и бледность Эдмина, и блеск в глазах Мидии. Как все люди с нечистой совестью, он болезненно подозрителен. Сказал: «Тут словно возился кто-то». Эдмин встал, не отвечая на странный взгляд Морна, сказал: «Я уезжаю». Мидия, встретив взгляд Морна, говорит: «Я уезжаю тоже…» И начинает ему признаваться во всем: в том, что ошиблась, не может жить в какой-то унылой дыре с ипохондриком и т. д. Эдмин отошел к двери террасы, стал спиной. Морн все понял. Говорит Мидии: «Уезжай тотчас». Она выходит из комнаты, спокойно согласившись. Эдмин все стоит у окна. Морн говорит: «Спасибо, Эдмин». Тот бросается к нему, объясняет, просит прощения. Морн понимает, что это — кара. Кроток и спокоен. Но говорит: «Прошу тебя, уходи, я не могу, ведь мне очень тяжело видеть тебя». Эдмин, зарыдав, уходит (он тоже — обманщик). Морн один. Вдруг превратился в зверя — топчет газеты, мечется по комнате. В дорожном платье, в синей вуали, входит Мидия с открытым чемоданом, сует в него разные безделушки с этажерок и т. д., не глядя на Морна. Затем Морн, снова как-то светло и лирически поникнув (не униженно, как Ганнос), начинает ей помогать. Их тихий разговор. Одно мгновенье Морн открыл было Мидии, кто он, но спохватился, промолчал. Продолжают тихо разбирать вещи. Через комнату горничная и лакей проносят сундук. Снова Морн и Мидия одни. Тихо прощаются. Мидия склонилась, просит прощения, говорит о глазах Эдмина. Уходит. Морн постоял посередине комнаты. Затем быстро вышел на мокрую от дождя террасу. В глубине, в пройме открытой белой двери виден он, стоящий на балюстраде: он глядит вниз, медленно поворачивая голову слева направо, как человек, следящий за уходящим. Затем, бережно закрыв за собой стеклянную дверь, он возвращается в комнату, платком вытирает волосы, намоченные косым дождем, начинает аккуратно прибирать комнату, задвигает ящики и т. д. Его монолог: тихая и бесконечная скорбь. Все рухнуло. Но убить себя он не в силах.
III Картина
Кабинет короля во дворце. Яркая оттепель. В углу окна видны крученые прозрачные бирюзовые сосульки. С них стекают алмазные капли. В прежнем королевском кабинете, в сизых волнах папиросного дыма сидят пятеро: Тременс, Клиян и еще трое. Только что окончилось чрезвычайное заседание. Разговор о том, что романтика в стране еще осталась: ходит в народе легенда, что король жив, вернется. Ее нужно вытравить, задушить — романтику эту, Тременс уверен, что он это сделает. Ему возражают: мечту убить невозможно. Трое уходят. Клиян говорит Тременсу о том, что Ганнес, когда-то самый рьяный из заговорщиков, теперь не желает принимать никакого <участия> в делах. Тременс отвечает, что он как раз послал за Ганнесом. Клиян — всецело орудие Тременса. Это слабый, трусливый, речистый человек. Тременс ему дает поручение, тот уходит. Тременс один. Его монолог. Он достиг своего, только вот эта сказка, что живет в глубинах народа, тревожит пламенного истребителя. Входит Ганнес. Он находится в шестой своей стадии: в экстатическом и скорбном настроении, он волнуем раскаяньем и громадной любовью к королю, им погубленному. Слушая смутную его речь, Тременс приходит к заключению, что Ганнес сошел с ума (сперва пьяный, теперь безумный). Ганнес просит Тременса простить его. Входит Элла и, слыша обидные и жестокие слова Тременса, закрывает ему ладонью рот. Входят к Тременсу люди, зовущие его на сборище. Ганнес и Элла остались одни. Ганнес в стадии 7). Он говорит о том, что собирается в монастырь, ибо на душе его громадный грех. Он чувствует милосердную нежность ко всему: к легкой, взволнованной Элле, к бирюзовому текучему льду в окне — и даже к грозному Тременсу. Элла просто и почти спокойно признается ему в том, что она любит его, говорит, что искала забвения в гражданской буре — но вот теперь поняла: 1) как не прав, как преступен отец; 2) как некрасив, незвучен мятеж; 3) и как глубоко и беззаветно любит Ганнеса. Он говорит ей, какую нежность он к ней чувствует, но объясняет, что жизнь его кончена. В жизни для него осталась только лучистая печаль, мучительная прозрачность. Элла, как бы вспомнив, вынимает из мешочка письмо: «Я к вам заходила, захватила письмо, которое вам пришло, лежало на вашем столе». Ганнес берет: почерк Мидии! Короткий монолог Ганнеса. Он рвет письмо, не читая. Элла чудесно повеселела, а Ганнес потух. Возвращается Тременс, разгоряченный, довольный. Элла к нему весело ластится. Ганнес хмуро отвечает на шутки Тременса. Тременс сел у стола, пишет. Элла смотрит через его плечо. Входят другие корявые возбужденные люди. Внезапно Ганнес кидается к столу, хватает из-под него корзину, роется в ней, находит и складывает вместе разорванные лоскутки. Его обступили. Он кидается вперед — он все понял. Кричит бессвязные слова, что он обманут, что прольется, прольется кровь!.. Обращается к Тременсу. Говорит, что уезжает за границу. Тременс пожимает плечами, говорит друзьям: «Уберите этого буйно помешанного». Ганнес уходит — он в 8) стадии, тождественной с 2), но еще более острой: опять жена, опять соперник, только соперник, которого нужно убить. Тременс заговорил с подчиненными о делах. Клиян косится на Эллу, которая поникла, плачет.
36 
