Последние отзывы

  48  

– Стой! – вдруг заорал Семён Петрович, хотя никто никуда не бежал. А сам как раз сорвался с лоджии, проскакал через помещение и скрылся из квартиры, хлопнув дверью.

– Что это было? – Алёна Дмитриевна посмотрела на Северного. – Неужели он нас покинул? – она подошла к нему и обняла за шею. – Мне с тобой очень хорошо. Не хочется уходить…

– Насколько я знаю нашего друга, – Всеволод Алексеевич прижался лицом к её плечу, – он так просто нас не оставит. Наверняка что-то забыл в машине… И мне с тобой… Не уходи!

Алёна отстранилась и снова стала чуть-чуть насмешливой.

– Сейчас не уйду. Утром уйду. Да и тебе на работу.

– Я могу и не ходить. У меня репутация иногда может вместо меня на работу ходить.

Она молча села на Сенино место, вытянула ноги, полюбовалась ими и прикурила сигарету.

Он тоже молчал.

– Мы с тобой два дня знакомы.

– Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь.

– Не горячись. К тому же меня не одобрит твоя матушка.

– Меня это волнует в самую последнюю очередь. Я уже взрослый мальчик.

– Я бы даже сказала, слишком взрослый.

– Так вышло.

– Ещё скажи, что ты всю жизнь меня ждал.

– Не скажу. Я никого не ждал.

– Так не бывает.

– Как видишь.

– Мы с тобой говорим короткими фразами.

– И?

– Психологи наверняка прокомментировали бы.

– Я судмедэксперт. Мне, может быть, ещё были бы интересны слова психиатра.

– И что бы сказал психиатр?

– Обычно мы с ним почти молча пьём водку. Я тебя с ним познакомлю. Ты ему понравишься.

– А он мне? Или это она?

– И он тебе понравится… Это он.

– …

– Ты пропустила ход.

– Со мной это иногда бывает. Когда я не знаю как, какой фигурой и куда ходить.

– Я не буду говорить тебе, что ждал тебя всю жизнь. Я скажу тебе, что моя постель ждала тебя всю жизнь. Моё тело. Мой мозг. Мой вкус. Моё обоняние, моё осязание…

– Как романтично! А твои стремечко и наковальня? А слизистый гребень органа равновесия?

– Да, и они тоже. И я заранее умел не реагировать на твою иронию…

Северный опустился на колени перед креслом, в котором сидела Алёна, и поцеловал её колено… Она потрогала его густые, чуть поседевшие волосы…

Глава одиннадцатая

– Вот!!! Забыл в машине!!! – возопил Соколов, уже вносясь на лоджию и шурша газетой. – Ты послушай, послушай, что пишут! Свежак. «Известия», вторник, двадцать первое июня 2011 года! Сегодня! То есть уже вчера! Я, когда к тебе ехал, сигарет выскочил купить, поблизости – газетный ларёк. Я прочитал: «Нелегальных повитух призвали хотя бы к порядку» – и тут же газетку потребовал. Слушай, слушай! – Сеня зашелестел страницами, попутно раздражаясь на их непокорность, и начал читать скороговоркой, взахлёб: – Московские гинекологи требуют прекратить пропаганду домашних родов, но пока не получается…

– Я пойду сварю ещё кофе. Всё равно, пока всё не прочитает, – не угомонится. А ты отдохни, – шепнул Всеволод Алексеевич Алёне Дмитриевне, встал, поцеловал её в щёку, поднял плед с пола, накрыл ей ноги и тихонько пошёл в «кухонный сектор» своей большой квартиры.

Сеня тем временем продолжал «чтение с листа»:

– Запретить домашние роды в столице пока не планируется – депутаты призвали нелегальных повитух к сотрудничеству. «На сегодняшний день лучше наладить отношения с этим сообществом и привести такую акушерку вместе с женщиной в родильный дом», – заявила «Известиям» глава комиссии Мосгордумы по здравоохранению Людмила Стебенкова на депутатских слушаниях 20 июня.

Около тысячи родов в год проходит в домашних условиях в Москве. Но сторонники альтернативных способов деторождения официальную статистику по гибели младенцев «на дому» не признают.

Недовольные диагнозом.

Акушерская агрессия, вмешательство в процесс родов и недостаточная психологическая поддержка – вот те из немногих причин, по которым будущие роженицы пренебрегают помощью опытных врачей и отдают себя в руки так называемых «домашних акушеров», заявляют сторонники домашних родов.

Многие роженицы недовольны тем, что на сухом врачебном языке их приятное положение звучит как диагноз, а сами они называются пациентками. Такая терминология, по словам главы межрегиональной общественной организации «МАМА» Екатерины Перховой, сильно давит на психику. «Ведь материнство – это счастье, а не болезнь», – считает она.

  48