33 
– Медвежонок – веревку!
Так, вот этот подсвечник – в самый раз. Тяжеленький.
Я привязал к нему веревку и вытолкнул сокровище в щель. Бульк!
Ага! Достало до донышка! Я вытянул веревку. Прикинул глубину. Мне по пояс будет. Нормально.
Затем оторвал Медвежонка от хаотического потрошения ларцов и сундучков. Изложил идею. Как и следовало ожидать, отклик был позитивный. Через минуту мы уже делили сокровища на две неравные кучки: поменьше и подороже – нам, побольше и попроще (скажем, серебряные монеты и серебряные же браслетики с простыми камешками) – в общий фонд. Свартхёвди сортировал, Скиди паковал, я отправлял добро за борт. Управились минут за пять – время поджимало. По моим прикидкам в дерьмо ушло добрых два пуда золота в монетах и изделиях. Осталось, впрочем, тоже изрядно.
Слабое место моего плана: вдруг кто-то из руководства храма укажет на недостачу? Оно конечно в своем уме и в добром здравии никто из святых отцов не станет заботиться о прибылях врагов. Но подвергнутый жесткому допросу склонен искать любые поводы, чтобы прекратить пытки.
Опасения не оправдались. Епископа и его ближайшее окружение зарезали во время грабежа. То ли в кровавом угаре, то ли для того, чтобы порадовать Одина. Возможно и то и другое. С недавнего времени я вполне допускал возможность прямого влияния скандинавских божеств на своих почитателей.
Бьёрн был в бешенстве. За епископа можно было изрядный выкуп получить. Да и за остальных.
Он немного успокоился, когда монастырская казна (минус снятые нами пенки) была торжественно передана в общак. За что нам – пафосная, но исключительно словестная (хоть бы по доле прибавили!) благодарность от обоих Рагнарссонов.
А долю нам выделили уже на общих основаниях.
Не скажу, что дележка была честной. Львиную порцию захапали себе Рагнарссоны и их бойцы. Нам остались слезки. Лично я получил примерно две марки серебром и отрез шитого серебром шелка, которого как раз хватило бы на головной платок.
И это со всех немеряных сокровищ, добытых в соборе!
Впрочем те, кто остался в пролете, могли восполнить недостачу грабежом домов нантских граждан, тех, что победнее, потому что жилища богатеев уже оккупировали парни Рагнарссонов.
Город терзали три дня. Тащили всё вплоть до бронзовых канделябров. Добычу свозили на большой остров посреди Луары. Там еще недавно был монастырь, так что было куда и вещи сложить и где от дождика укрыться. Бьёрн объявил остров нашей главной базой. Там активно строили дома, туда свозили пленных и провиант. Все подходы к острову оказались так тесно заставлены кораблями, что по палубам можно было гулять, как по бульвару.
Наши тоже застолбили за собой порядочный кусок островной территории с небольшой отмелью для швартовки. И пленных обоего пола у нас было ничуть не меньше, чем у остальных. Было кому заниматься и строительством, и готовкой и ублажением горячих норманских организмов.
В лагере, впрочем, мы не отсиживались. Вместе со всеми остальными разбойниками активно шарили по окрестностям. Но всё подряд не хватали: брали с разбором. Только драгметаллы, элитные изделия, лучшие ткани и продукты. Например, шелк. Или пряности.
Если по мне, так теперь точно можно было бы подаваться в обратный путь. Один только мешочек с моим личным золотишком тянул уже килограммов на семь. На следующую ночь после победы мы извлекли из канализации припрятанные от Рагнарссонов сокровища и честно… Ну почти честно поделили их с ярлом и остальной братвой.
Не со всеми. Ярл решил ограничить число участников командой нашего драккара. Никто из нас, само собой, не протестовал. О том же, чтобы отстегнуть долю Рагнарссонам и речи не было. С чего бы?
Так завершилась история со взятием Нанта. На мой взгляд – не так уж плохо для норманов.
Но мое мнение разделяли не все. Недовольны были вольные ярлы, примкнувшие к нашему войску – мало досталось. Недоволен был граф Ламберт, который получил свой Нант, но не в том виде, на который рассчитывал. Недовольны были люди графа, многие из которых имели в городе родичей, которым… не повезло. А особенно обидно было нашим союзникам то, что именно людям графа крепко влетело в самом начале штурма, а трофеи достались совсем другим. «Одним – пампушки, другим – колотушки», как говорила моя бабушка.
И наконец в глубокой печали были сами нантцы. Особенно те из них, кто оказался в плену. Их было почти столько же, сколько убитых, но убитым уже было всё равно, и потому многие живые им завидовали. Закон «Горе побежденным» в действии.
33 
