Последние отзывы

  31  

Так как все пострадавшие были пьяны, никому не делали никаких обезболивающих уколов. Васильева заявила, что не собирается тратить на эту алкогольную ораву бесполезные сейчас для них редкие лекарства, так необходимые настоящим раненым.

— Сумели нажраться, пусть сумеют и потерпеть, — сказала она. — Им сейчас любая анестезия — как рыбе зонтик.

Польскому сержанту она так молниеносно вправила руку в плечевой сустав, что тот даже не успел как следует выругаться, Зинка быстренько наложила ему тугую фиксирующую повязку, и бедняга тут же был отконвоирован в кузов «ЗИСа» под наблюдение Светличного. За это же время Игорь Цветков обработал изнутри верхнюю губу местному гражданскому, запихнул ему в рот на кровоточащее место бывших передних зубов ватный тампон с перекисью водорода, и гражданский почти вслед за польским сержантом был вышиблен во двор под недреманное око комендантского патруля.

Зайцев и Станишевский стояли у открытых дверей перевязочной и покуривали, пуская дым в коридор.

Мимо прошел старик Дмоховский в стареньком белом халате и поздоровался. Станишевский кивнул ему, а Валера Зайцев демонстративно отвернулся и выпустил кольцо дыма в потолок коридора.

Примчались еще две заспанные сестрички. Увидели уйму незнакомых молодых мужчин, захлопали глазками, срочно попытались придать сонным физиономиям выражение лихости и лукавства.

Француз лежал на столе. Васильева быстро и бережно накладывала ему швы на ягодицу. Зинка ассистировала. Васильева только руку протягивала, а Зинка уже вкладывала в нее то, что нужно. Ни одного слова лишнего. С сорок второго года вместе за операционным столом — о чем говорить-то...

— Где он так умудрился?.. — удивленно покачала головой Васильева.

— Видать, порезался обо что-то, — подал голос Невинный. Он стоял перед очнувшимся итальянцем, одной рукой держал перед ним тазик, а другой заботливо придерживал ему голову. Итальянца тошнило, и он шумно страдал между спазмами.

— Накушался, — ласково, по-старушечьи сказал Невинный.

Васильева бросила быстрый взгляд на итальянца и заметила:

— У него еще и явное сотрясение. Кто-то ему крепенько приложил.

— Кто бы это его? — фальшиво поспешил удивиться Невинный.

Он с трудом удержался от того, чтобы не посмотреть в окно на Санчо Пансу, который, словно изваяние, неподвижно сидел в «виллисе» с автоматом в руках.

— Это тебе лучше знать — кто, — сказал Зайцев. — Ты там был.

— Господи... — плачущим голосом запричитал Невинный. — Уж и кружечку пива нельзя выпить! Да я спиной сидел ко всему этому шуму... Ничего я такого страшного не видел.

Васильева, Игорь и Зинка переглянулись как по команде. Если до сих пор у них были еще какие-то сомнения в причастности Невинного к ресторанному побоищу, то теперь, услышав знакомые жалостливо-лживые интонации в голосе своего любимого старшины, они убедились в том, что Невинный, если копнуть его поглубже и без свидетелей, просто перенасыщен информацией.

Станишевский стоял прислонившись к дверному косяку и понимал, что, если он сейчас же не возьмет себя в руки, произойдет непоправимое — еще чуть-чуть, и ему станет наплевать на присутствие союзников, кучу посторонних людей, на неподходящую обстановку, на все на свете! Он подойдет к Васильевой и громко, без малейшего стеснения, послав к чертовой матери все условности, скажет ей о том, что...

— Товарищ капитан, мы можем ехать? — спросил у него подошедший Светличный.

Станишевский судорожно проглотил подступивший к горлу комок. К счастью, за него ответил Зайцев:

— Сейчас вот этих красавцев обработают — и всех гамузом в одну холодную. Может, до утра протрезвятся.

— А эту бабу?

Светличный показал на неунывающую Лизу, которая болталась по перевязочной, прижимала к глазу марлевую салфетку с примочкой и даже пыталась всем помогать.

Васильева подошла к Лизе, внимательно осмотрела ее заплывший глаз и рассмеялась:

— Ну какая же это «баба», Светличный! Это очень веселая и симпатичная девчонка...

— Да, да! Я очень симпатичная! — по-русски подтвердила Лиза.

— Мы ее у себя оставим, — сказала Васильева. — Коменданты не возражают?

Она посмотрела на одного Станишевского так, словно спрашивала его о чем-то совершенно ином. Он это почувствовал, смешался, глупо пожал плечами и попытался улыбнуться. Зайцев с возмущением втянул ноздрями воздух и осуждающе покачал головой.

  31