– Ты меня нанял,– напомнил Духарев, но Горазд пропустил его слова мимо ушей.– Мы все кланяемся тебе, Серегей-витязь! – Купец поклонился еще раз, и все остальные, от Устаха до последней девки-челядницы, последовали его примеру. Даже чудин, с которого так и не сняли цепей, и тот согнул спину.
Серега совсем смутился и снова встал.
Вперед вышли Драй, Голомята и двое кривичей, чьих имен Серега не помнил. По знаку Горазда они расстелили на снегу оленью шкуру, а на шкуру сложили серебряными кучками кольчуги и панцири, отдельно – шлемы. Отдельно от шлемов – мечи, кинжалы, луки и прочее. Одежду и кошели положили прямо на снег. Без того почтения, какое оказывали оружию.
От Духарева чего-то ждали. Чего?
Может, чтобы он примерил доспехи? Или разделил имущество на всех?
У Сереги не было ни сил, ни желания догадываться. Поэтому он изобразил головокружение (очень естественно, потому что голова у него действительно кружилась), оперся на бревно и прикрыл глаза.
Драй сунулся помочь, но его опередил Мыш.
– Тебе худо, Серегей? – озабоченно спросил названый брат.
– Есть немного,– пробормотал Духарев. Горазд махнул рукой, и через три секунды рядом с Серегой остались только Мыш и Слада. И трофейное имущество осталось.
Слада поднесла к Серегиным губам чашку с горячим медом. Серега покорно отпил, хотя успел уже возненавидеть эту сладкую бурду.
– Мыш,– негромко спросил он.– Что мне со всем этим делать?
– Оделить тех, кто лучше бился,– Мыш даже удивился вопросу.
– А почему я, а не Горазд, не Устах?
– Так он же сказал, что ты теперь старший. Без тебя нас всех посекли бы. Кабы ты обоих волколюдов не побил, нурманы б уже с нас живьем шкуру драли.
– Каких еще волколюдов?
– Да этих же, ну! – Мыш напрягся, вспоминая нужное слово. Вспомнил: – Бересерков! Или нет? Бересерки, это которые в Медведев перекидываются…
– Слушай, Мыш,– сказал Духарев.– Давай по порядку. Я, правда, ничего не понимаю в этих делах.
– Ври больше! – усмехнулся Мыш.– Все видели, как ты одному ка-ак врезал! А главному волчаре! Да он как упал, так и помер. Драй ему потом на всякий случай поленом башку разбить не смог!
– А почему поленом? – удивился Духарев.
– Дык волколюд же!
Понемногу Серега докопался до сути происшедшего.
Горазд с ватажниками своими испугался не просто нурманов. То есть нурманов тоже боялись, но куда меньше, чем берсерков-волколюдов. Считалось, что даже один берсерк способен укокошить полдюжины обычных ратников, поскольку бьет так быстро, что глазу не видно, а сам никакого железа не боится, хоть мечом его руби, хоть стрелой бей. А завалить волколюда можно только голой рукой или отрезанной медвежьей лапой. Что Серега нынче и доказал, повергнув наземь аж двух волколюдов. Один, правда, может, и не сильный волколюд был, потому что Мыш ему, оглушенному, горло перерезал и кровь побежала сразу, как у человека. Правда, нож, которым Мыш нурмана резал,– его же, нурмана, нож. Может, поэтому нурман и поддался. А может, это потому, что Сергей своим молодецким ударом из оборотня колдовство выбил. Но второй, главный, точно был сильный волколюд, авторитетно заявил Мыш. Горазд его не шутя мечом рубанул – и ниче. А Духарев один раз кулачищем приложил – и бересерк откинулся. Вот поэтому Горазд и извинялся. Мол, смеялся над Серегиным умением на кулачках биться, а выходит, это не просто для смердов потеха, а самая что ни на есть антиберсерковская боевая техника. Горазд – он крутой. Но справедливый. Наверняка теперь Духареву долю в товаре даст. И это правильно. Не будь Сереги, нурманы бы все забрали. А людей перебили всех, чтоб некому было на них князю жалобиться. И то, если б просто побили, а то ведь они, нурманы, а особенно волколюды, нет бы просто убить, так сначала мучают долго. От человеческой муки у них, говорят, сила прибывает. А уж что они с бабами творят…
Серега почувствовал, как напряглась сидящая по его левую руку Слада.
Он обнял девушку, прижал к себе: не бойся, милая! Никто тебя не обидит, пока я жив. А убить меня теперь ой как не просто!
Поговорив о садистских наклонностях нурманов, Мыш счел информационную часть беседы законченной и перешел к теме более животрепещущей. К дележу имущества.
Как выяснилось, Мыш совершенно точно знал, кому и что следует дать.
Во-первых, самому Духареву по праву победителя принадлежит все, что найдено на телах обоих берсерков и того нурмана, которого Серега зарубил в лесу. То, что главаря разбойников вроде бы добил Драй, а второго – Мыш, значения не имело. Беспомощного может и баба добить, так что ж ей, бабе, меч со щитом отдавать? Да она его и не подымет, боевой щит-то! Хотя он, Мыш, очень рассчитывает, что Серега отдаст ему нурманов боевой нож и пояс с серебряными бляшками. Драю можно отдать доспехи разбойника, которого они с Гораздом осилили. Меч Горазду отдать. А с третьим, которого уже втроем с Устахом побили, пусть сами решают, кому что.