106 
— О, да, да... но как?
— Мы выберемся через окно, я приставил к нему лестницу.
— Это и в самом деле безопасно? Вы уверены…
Осторожно прикрыв ей рот ладонью, он заставил её замолчать.
— Доверься мне, — ладонь еще сильнее прижалась к лицу Кэтрин. — Я не позволю тебе упасть.
Кэтрин попыталась сказать ему, что отправится с ним куда угодно и с радостью выполнит всё, о чём он её попросит, но Лео так сильно сдавил ей рот, что она не смогла проронить ни звука. Сила, с которой он сжимал ей челюсть, причиняла боль. Кэтрин стала задыхаться.
Она распахнула глаза. Кошмар рассеялся, сменившись куда более страшной действительностью. Кэтрин попыталась выбраться из-под сокрушительного веса навалившегося на неё тела и позвать на помощь. Но твёрдая, жёсткая ладонь крепко сдавила ей рот.
— Вас хочет видеть тётя, — прорезал темноту хриплый голос. — Мне велено доставить вас к ней, и я не смею ослушаться.
Ульям справился с задуманным за несколько минут.
Он завязал Кэтрин рот плотной тканью, которая, причиняя боль, впилась в губы, а в язык ей уперся огромный узел. После того, как Уильям связал ей ноги и руки, он отошёл от кровати, чтобы зажечь лампу. Даже без очков Кэтрин разглядела на нём тёмно-синий сюртук, который обычно носили служащие гостиницы «Ратледж».
Если бы у неё была возможность произнести хоть слово, она попыталась бы уговорить или подкупить своего похитителя, но сквозь тугой узел кляпа прорывались лишь нечленораздельные звуки. Её рот наполнился слюной, и Кэтрин ощутила неприятный, резкий запах, исходящий от тряпки, которой Уильям заткнул ей рот. Ткань чем-то пропитана, поняла Кэтрин, и в тот же миг почувствовала, как её сознание рассыпается на осколки, разрозненные, как части неразрешимой головоломки. Её слабеющее сердце вяло качало отравленную кровь через занемевшие, непослушные члены, перед глазами мелькали огромные тёмные круги, а голова раскалывалась от боли.
Уильям приблизился к ней с мешком для грязного белья и, засунув внутрь её ноги, начал натягивать его на Кэтрин. Он не смотрел ей в лицо, полностью сосредоточившись на выполнении своей задачи. Кэтрин отстранённо наблюдала, как Уильям, чопорно придержал подол её длинной ночной рубашки, не позволяя тому задраться вверх. Где-то в отдалённой части мозга мелькнула слабая благодарность к Уильяму за то, что он позаботился о сохранении её скромности.
Кэтрин услышала, что возле ног зашелестело постельное белье, и увидела, как Доджер с яростным шипением бросился на её обидчика. Со скоростью ртути он вцепился Уильяму в руку, глубоко вонзив в него свои острые зубы. Кэтрин никогда не видела, чтобы маленькое животное вело себя столь агрессивно. Уильям удивлённо охнул и с низким проклятьем стряхнул хорька с руки. Доджер отцепился, пролетел через всю комнату и, сильно стукнувшись об стену, с мягким шлепком упал на пол.
Кэтрин застонала сквозь кляп, и глаза её обожгли горячие слёзы.
Тяжело дыша, Уильям осмотрел кровящую руку, нашёл в умывальнике кусок ткани, обернул им рану и вернулся к Кэтрин. Он принялся натягивать мешок всё выше и выше, пока не стянул его у Кэтрин над головой.
Она понимала, что на самом деле Алтея вовсе не хочет её видеть. Нет, тётка жаждет её уничтожить. Возможно, Уильям не догадывался об этом. А может, попросту заблуждался по поводу её намерений. Сейчас это уже не имело значения. Кэтрин не чувствовала ничего: ни страха, ни боли, хотя слёзы продолжали безудержно бежать у неё из глаз и стекать по вискам. Какая ужасная судьба — покинуть мир, ничего при этом не ощущая. Она была не более, чем клубком перепутанных конечностей, сваленных в мешок, безмозглой куклой, лишённой воспоминаний и всякой чувствительности.
Несколько разрозненных мыслей просочились сквозь плотное покрывало небытия, словно тоненькие лучики света во мраке.
Лео так никогда и не узнает, как сильно она его любила.
Кэтрин подумала о его глазах, об их таком переменчивом голубом цвете. И в тот же миг в её сознании возникло видение созвездия, сотканного из сверкающих звёзд, которое можно увидеть только в разгар лета — созвездие Льва. И самая яркая звезда в нём обозначала его сердце.
Он будет страдать, её Лео. Если бы только она могла уберечь его от боли.
Ах, как много у них могло быть впереди. Целая жизнь, разделённая на двоих – так просто, и так бесценно. Наблюдать за тем, как с возрастом меняется его дорогое лицо. Сейчас она могла признаться себе, что никогда не была так счастлива, как в минуты, проведённые рядом с Лео.
106 
