ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>




  89  

— Откуда знаешь?

— Глаза, чай, есть. Жаль. Славная девушка. И Матери — помощница.

— Матушка всё равно жениться не позволила бы — . покачал головой Славка, который тоже об этом думал. — Она же язычница.

Пожалуй, только вера и разделяла матушку Сладиславу и Лучинку. Никак не желала девушка принять Святое Крещение, хотя приняла бы — и стала бы в роду совсем своей.

— Ну это дело поправимое, — усмехнулся Артём. — Ты, главное, для себя реши, а остальное сладится. Владимиру только ее не показывай, не надо.

Это Славка и сам понимал.

Оправившись от несчастий, приодевшись и принарядившись, Лучинка превратилась в настоящую красавицу. Такую показать великому князю — всё равно что голодному волку кусок мяса к пасти поднести.

Умница и красавица. Вдобавок — любит. А что приданого за ней нет, так разве это остановило бы Славку?

Что же тогда?

А то, что есть причина, которая и мешает Славке определиться. И имя ее — Рогнеда. Вот кто крепко засел в Славкином сердце.

Так что ехал сейчас сотник на княжий пир не просто радостно, а — с предвкушением: на пиру ведь непременно будет присутствовать она. Водимая жена великого князя Рогнеда Роговолтовна.

Рогнедушка…

Кто из них Славке дороже? Трудно их сравнивать. Лучинка — это как рубаха из шелка. Легко и коже приятно. А Рогнеда… В ней тяжесть и твердость панциря. Хотя, скорее, наоборот. С такой полюбовницей никакой панцирь не спасет. Узнает князь, ой худо будет! И поделом!

Славка широко улыбнулся.

С тех пор как Славка привез княгиню в город, им удалось лишь дважды остаться наедине, да и то — мельком. Сорвать быстрый поцелуй, обменяться двумя-тремя нежными фразами…

Рогнеда — боялась. Княгия весьма дорожила своим высоким креслом на женской стороне княжьего стола. Славка чуял ее страх и угадывал, что этот страх возбуждает Рогнеду. Чем опасней, тем жарче ее объятия. Так сложилось у них с последней ночи осажденного Полоцка.

Что же до Славки, то он не то чтобы боялся… Он даже и представить не мог, что их могут раскрыть. Какой стыд придется пережить, если их связь откроется. А возможно, и не только стыд… Убивать его Владимир не станет, но из дружины выгонит наверняка. И на весь род Богуслава ляжет пятно… А вот Рогнеду муж может и убить. Есть у него на то право…

Под эти злодейские мысли Славка миновал широко распахнутые ворота Детинца.

Двор кишел народом, а выставленные прямо на снегу длинные столы ломились от яств. Вся младшая дружина и приглашенные из простых веселились здесь. Дворня с ног сбилась, поднося бочонки. Над дюжиной костров вертелись, источая вкусный дух, мясные туши, пеклась на угольях рыбка, черпались ковшами из бочек моченые ягоды, соленые и маринованные грибы, прочая добрая снедь…

Развеселые (у всех праздник!) холопы волоком утаскивали упившихся к шатрам и сбрасывали на грязные овечьи шкуры. Из этого угла изрядно попахивало нужником, но упившимся всё равно. Проспятся, умоются колодезной водичкой, переоденутся (при надобности) и снова за столы. Все равно было и тем, кто, зарывшись под теплые меха, блудил с дворовыми девками.

Гридни Сергея сами свели коней в стойла (пьяным конюхам доверия нет) и, отпихивая ногами ленивых обожравшихся псов, поспешили к столам.

Сергей с родичами чинно двинулись к терему. Их места — за княжьим столом.

Но места — разные. Боярин Серегей — туда, где расположилось киевское боярство. Важные бородачи в высоких шапках потеснились, уступая место повыше. Князь-воевода Артём, устроив Доброславу на женском конце, сел поближе к великому князю. Между ним и Владимиром — лишь двое. Ярл Сигурд и… Сергей прищурился, узнавая…

Ничего себе! Эко вымахал! По левую руку от Сигурда — его племянник, сын нурманского конунга Олав Трюггвисон. Еще год назад он макушкой дяде до плеча не доставал, а ныне вытянулся на добрую пядь. Правда, настоящей мужской мощи еще не набрал, но порода уже видна. Ручищи не меньше, чем у самого Сергея. И красавец редкий: кудри белокурые, глаза синие, лицо так и сияет юным мужеством. Истинно, сын конунга. Правда, без земли.

Сергей кивнул служке, чтобы тот наполнил чару. В тереме вкусы боярина были известны, потому в серебряную емкость полилось красное ромейское вино.

Сергей поднял чару, согрел в ладонях, огляделся…

Длинные столы — во всю палату, гигантской буквой «П». На «перекладине» — возвышение. На нем — сам великий князь, воеводы, элита. Слева — женский стол, а дальше, через проход, всякий невоенный народ: служители культов (два волоха, сварг, увешанная оберегами тетка — жрица Мокоши), рунознатцы, иноземные гости. Среди последних — непонятно как оказавшийся в Киеве — путешественник из Дамаска. Надо полагать, шпион эмира Маммуна. Изучает позицию Киева в отношении подмятого Святославом, но не удержанного сыновьями Хузарского хаканата. Ну-ну… Насколько известно Сергею, хузарами уже плотно занялся еще один мусульманский владыка, ширваншах Мухаммед. Или, как здесь говорили, Бохмит.

  89