57 
Амелия проследила за взглядом сестры и многозначительно вскинула брови.
— До чего привлекательный джентльмен! — Она снова посмотрела на Беатрикс. — Он ведь тебе нравится, правда?
Не успев совладать с чувствами, та опустила глаза и ответила беззащитным, страдальческим признанием:
— Дюжину раз, если не больше, мне следовало проникнуться особой симпатией к кому-то из кавалеров: тогда это было уместно, удобно и легко. Но нет, я не испытывала ничего, кроме равнодушия, и терпеливо ждала особого случая — появления человека, после встречи с которым сердце растоптано слонами и брошено в Амазонку, на растерзание пираньям.
Амелия сочувственно кивнула и взяла сестру за руку.
— Милая Беа, утешит ли тебя известие о том, что острое чувство влюбленности — явление вполне обычное?
Беатрикс благодарно сжала теплую родную ладонь. Мать умерла, когда ей едва исполнилось двенадцать лет; с тех пор старшая сестра оставалась самой близкой подругой и в то же время чуткой, терпеливой наперсницей.
— Значит, это и есть влюбленность? — уточнила она. — А кажется, что гораздо хуже: что-то вроде смертельной болезни.
— Не знаю, дорогая. Трудно провести четкую грань между любовью и влюбленностью. Время — справедливый судья и все расставит по местам. — Амелия помолчала. — Он явно к тебе неравнодушен, мы все это заметили. Не желаешь поощрить внимание?
У Беатрикс сжалось горло.
— Не могу, — с трудом произнесла она.
— Но почему же?
— Трудно объяснить. Достаточно сказать, что я его обманула.
Амелия не смогла скрыть удивления.
— Совсем на тебя не похоже. По-моему, нет на свете человека честнее и искреннее тебя.
— Сама не думала, что так получится. И он не знает, что это была я, хотя, кажется, подозревает.
— О! — Пытаясь найти в туманном признании зерно истины, Амелия озадаченно нахмурилась. — Ситуация непростая. Может быть, стоит открыться, сказать правду? Ответная реакция может оказаться неожиданной. Помнишь, что говорила мама, когда мы окончательно выводили ее из себя?
— Конечно, — кивнула Беатрикс. В одном из писем к Кристоферу она написала эту фразу: «Любовь прощает все». А сейчас к глазам подступили слезы, в горле застрял комок. — Амелия, давай лучше не будем говорить на эту тему, а то я заплачу и рухну на пол.
— Ой, пожалуйста, не надо. Что, если кто-нибудь о тебя споткнется?
Разговор пришлось прервать, так как подошел один из джентльменов и пригласил Беатрикс на танец. Танцевать совсем не хотелось, однако отвергнуть приглашение на частном балу считалось верхом грубости: избавить от повинности могла только очень уважительная причина — не меньше чем перелом ноги.
Честно говоря, ответить согласием мистеру Тео Чикерингу не составляло труда. С этим приятным, обходительным молодым человеком Беатрикс познакомилась во время прошлого лондонского сезона.
— Не окажете ли честь, мисс Хатауэй?
Беатрикс улыбнулась:
— С удовольствием, мистер Чикеринг. — Выпустив ладонь сестры, она оперлась на предложенную руку.
— Вы сегодня очаровательны, мисс Хатауэй.
— Спасибо на добром слове. — Беатрикс надела свое лучшее платье, сшитое из мерцающего фиолетового муара. В меру глубокий вырез обнажал безупречную атласную кожу. Шпильки с жемчужными головками удерживали собранные в высокую прическу туго завитые локоны и составляли единственное украшение. Почувствовав пристальный тяжелый взгляд, она быстро обернулась и сразу наткнулась на холодные серые глаза. Кристофер смотрел серьезно, без улыбки.
Чикеринг легко закружил партнершу в вальсе. Как только выдался удобный момент, Беатрикс снова посмотрела через плечо, однако Кристофер уже с кем-то беседовал.
И впредь он не удостоил ее ни единым взглядом.
Пришлось заставлять себя танцевать, изображать веселье и беззаботность, хотя трудно найти занятие скучнее, чем притворяться счастливой, когда на душе кошки скребут. Мисс Хатауэй тайком наблюдала за капитаном: героя плотным кольцом окружили молодые дамы, мечтающие добиться внимания красивого состоятельного жениха, и джентльмены, желающие послушать военные рассказы. Всем хотелось как можно ближе познакомиться с человеком, которого многие называли самым прославленным воином Англии. Кристофер держался с безупречным достоинством, выглядел собранным, разговаривал любезно и время от времени блистал неотразимой улыбкой.
57 
