Особенно,... 
64 
Несколько часов она металась по своей комнате, пока не улеглись все слуги и поместье не погрузилось в темноту. Наконец-то до нее стало доходить, что, выйдя замуж за Николая, она совершила трагическую ошибку. Их браку не суждено стать лучше. По правде говоря, можно было ожидать, что он, напротив, станет еще хуже. Измены Николая ее унизят, вызовут лишние ссоры, горечь, если только она не найдет способа сделаться такой же жесткой и бесчувственной, как он. Ее родные были правы насчет Николая, но гордость никогда не позволит ей в этом признаться. Она тосковала по другу, с которым можно было бы поделиться, к которому можно было бы обратиться за помощью.
Направившись к главной лестнице, Эмма села на нижнюю ступеньку и, обняв колени, стала ждать возвращения мужа домой. Ей понадобится всего лишь один взгляд, и она поймет, был ли он неверен.
Почти перед рассветом раздались стук копыт и позвякивание упряжи. Эти звуки пробудили ее от полудремы, в которой она пребывала. Морщась от боли в одеревеневших мускулах, она села прямее и, моргая, уставилась на парадную дверь. Спина мучительно заныла от напряжения.
Николай вошел в дом, бледный и растерзанный. Полумрак холла приглушил его золотое великолепие. Смешанный запах вина и нежных духов донесся до Эммы даже через несколько футов, которые их разделяли.
"Значит, он сделал это", - подумала она, содрогнувшись от внезапной боли в сердце.
Николай не видел ее, пока не подошел к лестнице. Он застыл на месте, и лицо его помрачнело с угрюмым вызовом.
– Чего ты хочешь?
– От тебя - ничего. - Голос ее дрожал от обиды и отвращения. - Вообще ничего. Я постараюсь отнестись к этому со светским пониманием, Николай. Тебе не надо напоминать мне, что такое происходит в великосветских браках все время. Но тебе придется привыкнуть к постелям других женщин, потому что скорее ад замерзнет, чем ты снова получишь доступ в мою!
– Я буду делать с тобой все, что захочу, - с издевкой произнес Николай, подходя ближе и угрожающе нависая над ней. - Ты - моя жена, принадлежишь мне телом и душой… И когда я щелкну пальцами, ты раскинешь передо мной свои ноги тогда и там, где я пожелаю.
Дикая ярость вскипела в Эмме. Она ударила судорожно сжатым кулаком, целясь прямо в небритое ненавистное лицо. Удар отдался ей в руку до самого локтя. Сила его была неожиданной для Николая, и он, шатаясь, попятился на несколько шагов. Вид у него был совершенно ошеломленный.
Эмма глядела на него с таким же изумлением. Она ударила не раздумывая и теперь, безмолвно растирая запястье, ждала, не ответит ли он ей тем же.
Николай молчал. Оба тяжело дышали, не сводя глаз друг с друга. Дотронувшись рукой до подбородка, Николай коротко хохотнул. Эмма стояла, не шевелясь, пока муж не прошел мимо нее наверх, направляясь в свои комнаты. Когда звук его шагов стих совсем, она бессильно опустилась на ступеньку и уткнулась головой в колени. Никогда не испытывала она подобной безнадежности, ощущения, что попалась в капкан.
***
Всю следующую неделю Эмма и Николай не разговаривали друг с другом, лишь при случайных встречах обменивались колкостями. Эмма не могла ни есть, ни спать. Она чувствовала себя как в стане врага. Ночью она запирала и баррикадировала двери в спальню, днем торопливо проходила через холл, стремясь не столкнуться ненароком с Николаем. Она знала, что выглядит измученной, еще до того, как мистер Соме робко осведомился, не заболела ли она. Николай, напротив, выглядел бодрым и отдохнувшим, убеждая разгневанную жену в том, что его такое положение вполне устраивает. Он намеренно вбил между ними клин и собирался оставить все, как есть.
Эмма старалась, как могла, игнорировать отъезды и приезды мужа, уговаривая себя, что не имеет значения, есть у него связи с другими женщинами или нет. Он не только нарушил их брачные обеты, но не хотел сохранять даже видимость дружбы с ней. Все было в порядке, пока не появился Джейкоб. Почему Николаю было так трудно терпеть присутствие мальчика? Почему ему было неприятно даже смотреть на него?
Ирония судьбы выражалась в том, что если брак Эммы и Николая распадался, то отношения ее с Джейком улучшались день ото дня. Малыш начал ей доверять. Она же была твердо намерена не предать этой веры, даже когда мальчик начал задавать неизбежные вопросы о Николае. Почему отец не разговаривает с ним? Почему он всегда либо хмурится, либо молчит?
– Твой отец - человек необыкновенный, единственный на свете, - объясняла ему Эмма, стараясь найти золотую середину между добротой и правдой. - У него была очень трудная жизнь. Ты заметил странные рубцы у него на руках и на груди? Это шрамы от ужасных испытаний, которые ему пришлось вынести в прошлом, когда он подвергся большим мучениям. Ты должен не забывать об этом, особенно когда он бывает холоден или несправедлив. Он ничего не может с собой поделать. Все мы несем на себе отпечаток нашего прошлого жизненного опыта. Вот как животные в моем зверинце. Некоторые из них вредные и злые потому, что ранее им был причинен вред… потому, что они боятся повторения…
64 
