Последние отзывы

  82  

– В этом никогда нельзя быть уверенным.

– Петербург - место гиблое. Там свирепствуют болезни и водятся дикие звери… Говорят, по ночам даже волки забегают на улицы. Нехорошо, что царь забрал туда насильно моих родичей. Может, он государь мудрый и великий, но, по-моему, это тиранство!

Выпалив все это, Емелия замолчала, опасливо косясь на князя, не зная, как отнесется он к ее мятежным речам.

– Такие слова есть измена, - тихо промолвил Николай.

– Простите…

– Не винись. Мне можешь говорить все, что захочешь, но лишь пока не слышит никто другой. За меньшее людей казнили…

– Да, я знаю. - Она с любопытством заглянула ему в лицо. - А вы не накажете меня за такие речи?

Николай презрительно фыркнул, вспоминая пытки, которым подвергли его царские прислужники спустя почти два века.

– Вряд ли. По-моему, всякий, хоть мужчина, хоть женщина, может думать по-своему.

– Вы странный, - промолвила Емелия, и чарующая, застенчивая улыбка озарила ее лицо. - Я никогда не слыхала, чтобы кто-либо говорил такое…

Сани остановились у рынка. Под взглядами множества продавцов и покупателей они сошли на землю. Емелия ступила на замерзшую лужу и поскользнулась, но рука Николая поддержала ее.

– Легче, - пробормотал он, не выпуская ее запястья из цепких пальцев. - Смотри, куда ступаешь, а иначе упадешь, я и подхватить не успею.

– Спасибо, - задыхаясь, проговорила она и заулыбалась, глядя на окрестную суету. - О, сколько же здесь любопытного!

Они двинулись вдоль торговых рядов. Николай поддерживал жену за талию. Ряды представляли собой прилавки с навесами и полками, забитыми всем, что выставлялось на продажу. Торговцы шумели, выкрикивая похвалы своим товарам, всячески стремясь привлечь к ним внимание:

– Сапожки строченые на ножки точеные!

– Одеяла овчинные, пышные да длинные!

Среди общей суматохи выделялся тишиной и праздничными красками иконный ряд. Повсюду прохаживались разносчики с подвешенными на шее лотками, полными пирогов с капустой и кашей, коврижек, соленой рыбешки, иногда яблок, а также маленьких штофов с медовухой. Покупатели, и богатые, и бедные, брали еду с этих лотков, ничуть не гнушаясь случайным соседством.

Подальше, за рядами, располагались лавки ремесленников - плотников, златокузнецов, кожевенников и медников. Камнерезы привезли сюда свои изделия с далекого Урала: искусно выточенные пуговицы и амулеты из ярко-зеленого малахита и синего лазурита, а также украшения и бусы из прозрачных, сверкающих внутренним светом топазов и аметистов. В других лавках были выставлены бочонки с икрой, специи, пушистые груды роскошных мехов. Среди них бросались в глаза золотисто-рыжие лисьи и буровато-серые волчьи шкуры. Отдельно стояли лавки иноземцев, торгующих китайским чаем и другими заморскими товарами. Но их было мало по сравнению с тем разнообразием, которое принес потом с собой девятнадцатый век.

Николай увидел лавку с кружевами и потянул Емелию внутрь. Она с восторгом устремилась к столам, заваленным кружевом всех видов и узоров, от грубого плетения до тончайшей шелковой паутинки. Осмотревшись, Николай выбрал шаль белого кружева, тонкую и хитросплетенную, из тех, что вяжут по вершку в час.

– Нравится тебе? - небрежно осведомился он, и, когда Емелия растерянно кивнула, бросил монету топтавшемуся рядом приказчику.

– Это мне? - восторженно воскликнула она, раскрасневшись от волнения.

– Конечно, тебе. - Улыбка изогнула губы Николая. Он осторожно стянул у нее с головы темную шаль и покрыл красно-золотые волосы нежно-белым ажуром. - Кому же еще стану я покупать?

Кружевница, сухонькая старушка с узловатыми пальцами, одобрительно закивала:

– Ой, как пригоже. На красных кудрях она словно иней… Емелия бережно коснулась кружева.

– У меня никогда не было такой красоты, - пролепетала она. - Даже подвенечный наряд был с чужого плеча.

Шаль тщательно завернули и отдали им в руки. Затем Николай завел Емелию в лавку с благовонными маслами и душистыми настойками, от фимиама которых воздух казался густым и сладким. Пока Емелия любовалась вычурными флакончиками, разбиралась в пузырьках и душистых коробочках, Николай обратился к стоявшему в углу пожилому французу:

– Мне хотелось бы выбрать аромат для моей жены.

Старик окинул Емелию быстрым взглядом блестящих карих глаз.

– Она красавица. Может быть, ваша светлость, вы позволите мне смешать для нее особый парфюм? А пока у меня имеется один готовый. В нем роза, бергамот и чуть-чуть мяты. - Покопавшись в глубине лавки, он достал откуда-то флакончик синего стекла и, откупорив его, с поклоном поднес Емелии:

  82