13 
Когда она стояла перед ним, то подумала: «Как можно не испытывать никаких чувств к человеку, который приходится тебе отцом?» Их многое объединяло с Маккеной, и среди прочих вещей то, что ни он, ни она не знали, что значит иметь любящих родителей. Единственным человеком, питавшим к ним некое подобие родительских чувств, была миссис Фэрклот.
Читая злобу и неприязнь во взгляде отца, Алина подумала, что именно так он всегда смотрел на Ливию. Бедная Ливия, она ведь была зачата одним из любовников матери!
– Вы звали меня, отец? – спросила она холодным тоном.
Свет лампы отбрасывал темные тени на лицо графа, он холодно смотрел на нее.
– Сейчас я более, чем когда-либо, уверен, что дочери – исчадие ада.
Алина пыталась сохранить нейтральное выражение, но вынуждена была сделать быстрый вдох, так как легкие болезненно сжались.
– Тебя видели с конюхом, – продолжал граф. – Вы обнимались, целовались... – Он сделал паузу, его рот скривился, прежде чем ему удалось обуздать эмоции. – Видимо, сказывается характер твоей матери. У вас одинаковые вкусы на любовников... хотя она была более избирательна, хотя бы потому, что выбирала себе любовника из числа лакеев, тогда как ты готова переспать с первым встречным, даже с этим недоноском из конюшни.
Алина едва сдерживала себя, слова отца вызвали в ней такой гнев, что, казалось, она не сможет долго себя контролировать. Она хотела наброситься на него с кулаками, ударить, стереть насмешливую гримасу с его лица, обидеть до глубины души... если она только у него есть. Сосредоточив взгляд на маленькой квадратной панели в стене, Алина стояла молча, но одному Богу известно, чего ей это стоило. Она лишь слегка вздрогнула, когда отец подошел и больно схватил ее за подбородок.
– Он лишил тебя невинности?
Алина посмотрела ему прямо в глаза.
– Нет.
Она видела, что он ей не верит. Пальцы сжались еще сильнее.
– Если я поручу врачу осмотреть тебя, он сможет подтвердить это?
Алина не моргая продолжала смотреть на него, проклиная про себя.
– Да. – Ответ был подобен писку.
Граф отнял руку и, размахнувшись, ударил ее по щеке. Удар был такой силы, что Алина покачнулась, тут же схватившись за щеку. Окаменев от неожиданной грубости, она смотрела на него круглыми глазами.
Ее изумление и боль, казалось, отрезвили графа. Тяжело выдохнув, он подошел к столу и сел за него с напускным высокомерием. Его черный блестящий взгляд остановился на ней.
– Завтра же этого парня выбросят из поместья. И ты должна сделать все, чтобы он больше никогда не приблизился к тебе. Если я узнаю, что он посмел ослушаться, я сделаю все, чтобы его уничтожить. Ты знаешь, это в моих силах. Куда бы он ни решил скрыться, я выслежу и найду его. Я получу большое удовольствие, устроив так, чтобы жизнь его закончилась печально и мучительно. Он заслужил это уже тем, что посмел осквернить своим прикосновением дочь Марсдена.
И как Алина раньше не понимала, что была для отца частью его собственности, что ее чувства ничего не значат для него?! Она знала, он сдержит слово и разрушит жизнь Маккены. Она не могла позволить, чтобы его наказали за то, что он осмелился любить ее.
Пока страх окончательно не завладел ее сердцем, она заговорила резким голосом, который ей самой показался чужим:
– Маккена не вернется только в том случае, если поверит, что я этого хочу.
– Тогда ради него самого заставь его в это поверить.
Алина не раздумывала над ответом.
– Я хочу кое-что взамен... А именно – обучение, что-то, что позволит ему безбедно существовать.
Граф заморгал, услышав такое требование.
– Но почему ты так уверена, что я сделаю это для него?
– Я невинна, – мягко сказала она. – Пока невинна.
Их глаза на секунду встретились.
– Я понимаю, – пробормотал граф. – Ты грозишь потерять невинность с первым встречным, будь то фермер или нищий, если я не удовлетворю твое требование. Так?
– Абсолютно точно. – Алине не потребовалось прибегать к хитрости, чтобы убедить его. Она была искренна. Если Маккена уедет, то все потеряет для нее цену. Даже ее собственное тело.
Смелость Алины, казалось, заинтриговала графа настолько, насколько вызвала раздражение.
– Похоже, в тебе все-таки течет моя кровь, – пробормотал он. – Но у меня остается много вопросов, зная твою мать. Что ж, я найду место для этого ублюдка. А ты со своей стороны объясни ему, что Стоуни-Кросс закрыт для него навсегда.
13 
