41 
Тот упал навзничь, раскинув руки. Глаза его остекленели. Рамон бросил нож, поднялся и тут увидел Кэрли. Она стояла, высоко подняв подсвечник и глядя на Виллегаса.
— Опусти свое оружие, chica, — тихо сказал Рамон. — Виллегас мертв. Он больше не причинит тебе зла.
Подсвечник выскользнул из рук девушки. Слезы струились по ее щекам. Рамон подошел к ней своей грациозной походкой, и Кэрли прижалась к его могучей груди.
— Не плачь, — шепнул он. — Теперь я с тобой.
Она всхлипнула:
— Я не плачу. Я никогда не плачу.
Испанец обнял ее:
— Все в порядке, querida. Каждому из нас иногда нужно поплакать.
Он гладил ее по спине, терпеливо успокаивая, шептал нежные слова ободрения, но Кэрли почти не слышала их. И все же этот ласковый, мягкий, красивый голос что-то напоминал ей. Но она никак не могла вспомнить, где слышала его.
Посмотрев на него сквозь слезы, Кэрли впервые заметила, что глаза Рамона не просто карие, а с золотистыми искорками.
— Пожалуйста, Рамон, — подавленно сказала она, — пожалуйста, не сердись. Мне пришлось сделать это. Пришлось.
— Ты не виновата в том, что Виллегас…
Он отстранил от себя Кэрли и впился в нее взглядом:
— Ты ушла с ним по собственной воле? Пыталась убежать?
Она смутилась. Рамон даже не знал, что она убежала. Господи, что он сделает?
— Я должна была уйти. Пожалуйста… постарайся понять.
Он снова прижал ее к себе, крепко обхватив руками:
— Понимаю, дорогая, и в этом снова виноват я.
Он бережно отвел назад ее голову и осторожно коснулся следа от удара на щеке. Потом поцеловал девушку. Этот нежный поцелуй выдавал его жалость к ней, и Кэрли снова захотелось плакать.
Потом Рамон поднял ее на руки и понес к деревьям, где стоял привязанный конь.
— Я так испугалась, — сказала Кэрли, положив голову ему на плечо. — Если бы ты не появился вовремя…
На лице Рамона заиграла улыбка.
— Я видел, в каком ты ужасе, chica. Своим ударом ты чуть не снесла ему голову.
Возле эвкалипта, под которым пощипывал траву жеребец, он бережно поставил девушку на землю:
— Мы найдем место для ночлега, а утром поедем домой.
Кэрли едва сдержала слезы. Она не хотела и думать о возвращении в Льяно-Мирада. Но если бы не Рамон, ее постигла бы намного худшая участь. Испанец был мужественнее, сильнее, отважнее, красивее всех мужчин, которых она встречала. И добрее. Прежде она никогда не подумала бы, что он так добр. При этой мысли сердце ее сжалось.
— Тебе уже лучше?
— Да, — сказала Кэрли, но он не отпустил ее.
Рамон откинул волосы со лба Кэрли.
— Обнаружив, что тебя нет… я испугался. Понял, что тебе угрожает опасность. — Он смотрел на девушку так, словно хотел проникнуть в ее душу.
Прошло несколько мгновений. Кэрли не сомневалась, что он поцелует ее. Но испанец устало вздохнул, повернулся и медленно пошел прочь.
Рамон старался не думать о том, что могло случиться. Он подобрал поводья Вьенто, повел коня на лужайку, посадил Кэрли в седло, потом сел сзади нее и обхватил девушку руками. Она все еще дрожала. Сердце Рамона глухо стучало.
Он никогда не испытывал такого страха и ярости, как в тот момент, когда увидел ее на лужайке с Виллегаеом. Однако испанец заставил себя подождать, выиграть время и занять удобную позицию. Сиско находился так близко к Кэрли, что стрелять было опасно. Прикончить негодяя следовало голыми руками.
Он никогда еще не испытывал такого чувства и надеялся не испытать впредь.
Бережно прижимая к себе Кэрли, он выехал на лужайку, взял за поводья другую лошадь и углубился в лес — не слишком далеко, ведь утром надо вернуться сюда и похоронить Сиско, если его не растерзают волки.
Рамон пригладил шелковистые волосы Кэрли. Он заметил, что она дремлет, утомленная тяжелым путешествием и схваткой с бандитом. Ее маленькая головка прильнула к его плечу.
Кэрли однажды сказала, что она девственница, и Рамон не сомневался в этом. Его радовало, что ни один мужчина не прикасался к ней. Но сам он не мог жениться на ней! Нет, он не причинит ей больше боли. Ничего не произойдет. Кэрли нужен муж, а Рамон твердо решил иметь детей от испанки.
Он улыбнулся, вспомнив, какой отпор девушка дала Виллегасу. До чего же сильная эта маленькая gringa! Не сдалась без боя! Она заслуживает свободы.
Ему сильнее, чем прежде, захотелось отпустить ее.
— Почему ты это делаешь, Рамон?
Они сидели под большим дубом на холме, под которым расстилалась небольшая живописная долина. Солнце висело низко над горизонтом. В лучах заката серебрилась трава, сухая горчица и дикий овес. В небе парил орел. Когда Рамон бросил камешек в перепелок, стайка разлетелась в разные стороны.
41 
