42 
— Мы боремся, чтобы вернуть свои земли, — сказал он. — Только и всего.
Они ехали сюда медленно. Рамон, конечно, догадался, как она устала, как ноют ее мышцы от непривычно долгой верховой езды.
— Ты нарушаешь закон. Это делает всех вас преступниками.
Впервые с ночи налета она задумалась о том, какое будущее ждет Рамона и семьи, живущие в лагере. Раньше она не предполагала, что способна беспокоиться за него.
— Мы не считаем себя преступниками. Мы обыкновенные люди, пытающиеся вернуть себе то, что принадлежит нам по праву.
— Люди часто совершают ошибки, неразумно вкладывают деньги. Это не означает, что с ними обошлись нечестно.
— Мы потеряли земли по вине государства.
— Как? Неужели оно преднамеренно совершило нечто подобное?
Если бы только ей удалось убедить Рамона, что его усилия бесполезны, возможно, он отказался бы от налетов. И был бы тогда в безопасности.
Она посмотрела на Рамона, увидела набухшие мышцы на щеке.
— А ты считаешь иначе? Может, это было сделано и непреднамеренно. Точно уже не окажешь. Три года тому назад правительство провело несколько радикальных реформ, чтобы разрешить земельные споры, снять напряженность между мексиканскими калифорнийцами, недавно проигравшими войну с gringos, и американцами-иммигрантами. Но калифорнийцы были не готовы бороться с американским законом.
Рамон окинул взглядом долину. Его глаза были печальны. Перепела вновь слетелись, чтобы поклевать семена и ягоды, но очередной камешек прогнал их.
— Продолжай, — мягко попросила Кэрли. — Я очень хочу понять, что произошло.
Рамон вздохнул:
— Калифорнийцы жили на этих землях так давно, что считали свои права на них бесспорными, очевидными. Но disenos — карты с обозначением границ земельных владений — почти ни у кого из них не сохранились. Реально существовавшие соглашения были оспорены gringos. Свидетельства о праве собственности устарели, границы определялись нечеткими описаниями. Например, там мог упоминаться ручей, давно изменивший русло, или место в двух лигах к западу от лежащего на скале черепа или поваленного дуба.
— Ясно.
— И тут слетелись стервятники вроде твоего дяди. Они интриговали, сговаривались с другими gringos, находили способы завладеть нашими землями.
Кэрли напряглась:
— Вроде моего дяди? Неужели ты веришь, что он участвовал в таких делах? Мой дядя — весьма уважаемый человек. Я заметила, что ты не любишь его, но я никогда не понимала почему. Что он тебе сделал?
Рамон удивленно посмотрел на нее:
— Не знаешь? Дядя никогда не говорил тебе?
— Что именно?
— Что до его появления ранчо дель Роблес принадлежало дела Герра. Твой дядя украл нашу землю.
Кэрли бросила на него гневный взгляд! Это неправда! Рамон лжет.
— Уж не думаешь ли ты, что я поверю в это? Мой дядя — не такой человек.
— Ты его почти не знаешь, chica, поскольку недавно приехала в Калифорнию. Но ты не глупая девушка и скоро поймешь, что я сказал правду.
Кэрли пристально посмотрела на Рамона, словно надеясь убедиться, что он лжет. Она начала было спорить, но испанец быстро поднялся:
— Пора трогаться. Нас ждет длинный путь, а скоро наступит ночь.
Кэрли встала, едва не застонав: ноги болели, жесткое кожаное седло натерло кожу. Рамон усадил Кэрли на лошадь.
Девушку преследовали мысли о том, что он сказал.
Неужели правда, что дядя захватил земли де ла Герра? Она не знала, как он приобрел эти угодья, и никогда не задумывалась об этом. Теперь Кэрли вспомнила, как Лина, упомянув о ранчо дель Роблес, заметила, что алчность неотделима от белого человека, который всегда находит способ украсть то, что не может получить законным путем.
Тогда Кэрли так устала, что не обратила особого внимания на ее слова. Теперь она пожалела об этом.
Только часа через два Рамон снова остановил лошадей. Кэрли поморщилась, когда он спустил ее на землю. Дон нахмурился:
— Тебе так больно?
Кэрли покраснела от смущения:
— Это седло. Оно натирает мне ноги. Кожа…
— Позволь мне взглянуть.
— Ты ничем не поможешь мне. Когда вернемся, все заживет.
Он усмехнулся:
— Я уже видел женские ноги, дорогая. Обещаю не терять голову и не набрасываться на тебя.
— Я не могу позволить тебе…
Не успела она закончить, как испанец взял ее на руки, посадил на ствол упавшего дерева и задрал юбку выше колен. Кэрли залилась краской, а Рамон нахмурился:
— Почему не сказала раньше?
42 
