Глава 10

Очевидно, что не было причины надеяться на что-то, если это касалось Кристофера Фелана. Беатрис постоянно напоминала себе об этом. Его привлекала Пруденс Мерсер. Прелестная, золотоволосая, благопристойная Пруденс.

Это был первый раз в жизни Беатрис, когда она пожалела о том, что не может стать кем-то другим, не тем, кем являлась на самом деле.

«Думаю, вы можете оказаться моим единственным шансом вновь стать частью мирной жизни….»

Возможно, Пруденс самый подходящий человек, который мог помочь Кристоферу. Она свободно держалась в обществе, как никогда не сможет вести себя Беатрис. Ну и отлично. Если так лучше для него, то в сердце Беатрис не может быть места для упрёков. Этот мужчина испытал достаточно боли и лишений — девушка не хотела, чтобы у него из-за неё возникли ещё какие-либо затруднения.

Кроме одного… она не могла перестать думать о Кристофере. Это походило на болезнь. Ей было невыносимо трудно вести себя как обычно. Беатрис всё время хотелось плакать. Она чувствовала себя беспокойной, уставшей и совсем не хотела есть. На самом деле Беатрис стала такой печальной, что Амелия настояла на том, чтобы заварить для нее укрепляющий настой из щавеля.

— Ты сама не своя, — заметила Амелия, — обычно ты такая жизнерадостная.

— Почему я должна радоваться жизни, если для этого нет причины? — угрюмо спросила Беатрис.

— А разве есть причина быть несчастной?

Беатрис отчаянно хотелось признаться во всём сестре, но она ничего не ответила. Амелия никак не могла помочь ей в этой ситуации. И, кроме того, даже если бы она рассказала обо всём сотне, тысяче человек, от этого ей не стало бы легче. Она тосковала по мужчине, который никогда не станет её, и Беатрис не хотелось, чтобы все говорили о том, как это нелепо. Беа даже не желала прекращать тосковать по нему. Отчаянная сила её желания служила единственной хрупкой связью с Кристофером.

Она была настолько одержима им, что серьёзно размышляла о том, чтобы поехать в Лондон и оставаться там до конца сезона. Тогда она могла бы навещать Одри и получить возможность видеть Кристофера. Но в этом случае ей придется наблюдать, как он везде появляется с Пруденс… танцует, флиртует, оказывает знаки внимания… и Беатрис была уверена, что не сможет этого вынести.

Нет, она останется в Гэмпшире, где ей самое место.

Одри сказала, что это мудрое решение.

— Он изменился, Беа, и не скажу, что к лучшему. Когда Кристофер только вернулся с Крымского полуострова, меня так привлекала мысль о том, чтобы рассказать ему всю правду об этих письмах. Что это ты писала ему, а не Пруденс. Но теперь я рада, что не сделала этого. Мне бы не хотелось поощрять привязанность, возникшую между тобой и Кристофером. Он сам на себя не похож. Он пьёт больше, чем следовало бы. Вздрагивает от малейшего шума. Иногда ему мерещится что-то, чего на самом деле нет. Ещё я знаю, что он почти не спит — я часто слышу, как он бродит по ночам по дому. Но когда я пытаюсь поговорить с ним, Кристофер отмахивается от меня, словно я какая-нибудь глупышка. А иногда простой вопрос — особенно касающийся войны — приводит его в ярость, которую он с трудом подавляет. Хотела бы я знать…

— Что? — прошептала Беатрис, не находя себе места от беспокойства.

Одри посмотрела на неё откровенным взглядом.

— Хотела бы я знать, удастся ли Пруденс справиться с ним. Он так решительно настроен быть с нею… но Кристофер не тот мужчина, каким был раньше. А у Пруденс не хватит здравого смысла, чтобы понять это. Я даже иногда думаю, а не опасен ли он для неё.

Обдумывая мрачные слова Одри, Беатрис направлялась в дом Феланов с определённой миссией. Хотя она ничем не могла помочь Кристоферу, но могла многое сделать для Альберта. Вполне вероятно, что агрессивный пёс причинит вред другим, и его лишат так необходимых ему любви и заботы. Собаки по своей сути общительные животные, поэтому пса следовало научить, как ладить с другими живыми существами.

Экономка семьи Фелан, миссис Клокер, поприветствовала Беатрис на входе и сказала, что Одри нет дома, но скоро она должна вернуться из поездки в деревню.

  35