Особенно,... 
121 
— По-нят-но, — сказал я по слогам.
— Вы возвращаетесь?
— Я подумаю. До завтра. Потому что готов ручаться, что вы сегодня обратно возвращаться не будете, так ведь?
— Так, мы здесь же ночуем, — подтвердил мою несложную догадку собеседник.
— Вот за завтраком я вам наше решение и скажу, — выдал я свое решение.
Милославский хмыкнул, поморщился, но в итоге сказал:
— Договорились.
* * *
— Черт, я пьяный, и я объелся, и при этом должен думать. И не просто думать, а над смыслом жизни.
— Ну напрягись, — сказала Настя, сидящая у зеркала и расчесывающая волосы. — Ты ему веришь?
— Как тебе сказать, — пожал я плечами. — В то, что он рассказал… в смысле в факты — верю. А в то, что его интерес во мне как в пропавшем и снова найденном брате — нет. У таких людей как профессор не бывает прямых мыслей и прямых ответов. Вместо ответа ты получаешь версию, более или менее приближенную к реальности. Приближенную ровно настолько, насколько Милославскому нужно, чтобы от тебя чего-нибудь добиться. Сейчас он добивается того, чтобы я был у него под рукой.
— Зачем?
— Зачем-то. Может он меня собирается жертвопринесть в моем же генераторном сарае, чтобы открыть проход для себя любимого. А может и нет. А может быть канал может держаться только, если один из нас здесь, а другой там, но мне он этого не говорит. А может он просто с поваром на Ферме договорился пустить меня на котлеты. Он котлет поест и станет «проходным» в мой личный канал на ту сторону. Не знаю.
Тяжело повздыхав от обжорства, я встал с кровати, дотопал до стола и налил себе полный стакан воды из графина. В номере было прохладно и вода тоже не слишком нагрелась. Залпом выпил в смутной надежде, что упавшая сверху вода как-то утрамбует пищу в брюхе.
— Но теории у тебя есть, — усмехнулась Настя.
— Теория как дырка в заднице, у каждого своя есть, — повторил я чьи-то слова, не слишком следя за логикой.
Остановившись у стула, через спинку которого был переброшен ремень с кобурой, вытащил кольт, убедился, что патрон в патроннике, поставил его снова на предохранитель и положил на тумбочку у кровати. Пусть под рукой лежит, как-то неправильно все вокруг.
— У тебя много теорий, так что сравнение некорректное, — был я пойман на отсутствии этой самой логики.
— Может и так, — не стал я спорить.
— Я все равно туда полезу, — неожиданно сказала Настя.
Она даже волосы расчесывать не прекратила пока это говорила, поэтому я не понял сразу, что было сказано. Только через пару секунд дошло, вроде как дубинкой по голове тюкнуло. Сильно так тюкнуло.
— Не понял… ты серьезно?
— Мы собирались уходить вместе, вместе и пойдем.
— Я уже никуда не собираюсь, — обернулся я к ней. — Я остаюсь с тобой здесь. Ничего, зато поживем подольше. Сколько получится.
А что нам еще осталось? Только так. Да, когда Милославский мне это сказал, то, что туннель не для всех, а только для нас с ним, получается, на меня как воз кирпичей вывалили, но решение пришло сразу, не было даже миллисекунды сомнения. Я остаюсь с ней. До конца, каким бы этот конец не был. Здесь. Или не здесь. Где угодно, но с ней. А по-другому я никак не согласен.
Да, надо, надо искать этот проход, точнее — возможность им воспользоваться, хотя бы для того, чтобы сделать свою жизнь здесь лучше. Тем более, что эта жизнь обещает быть очень длинной, хоть пока в это и не верится. Но жизнь здесь, с ней, не где-нибудь еще. Я не уйду без нее. Не смогу.
— Нет, — она отложила щетку и повернулась ко мне. — Я не могу верить Милославскому до конца, как и ты. Хотя бы для того, чтобы забрать канал исключительно для себя, он наврет что угодно. Проверить, не сунувшись туда, все равно не выйдет.
Я подошел к ней, нагнулся, обнял сзади, прижавшись щекой к ее волосам.
— И что ты предлагаешь? — спросил тихо.
Я ожидал, что она скажет «я сунусь», но похоже, что таких слов она и сама сейчас испугалась. Просто обхватила мои руки своими, потом сказал так же тихо:
— Делай, что делал. Ищи этот выход, а там видно будет, — вздохнула она глубоко. — Если ничего не получится, то… то и не получится. А если… в общем, если будем близко, тогда и решим окончательно. Мне кажется, что тогда все станет ясно. Он же сказал, что с «посторонним» туннель вообще не откроется?
— Он так думает, это всего лишь одна из теорий, — ответил я. — А может даже теория у него другая, а это опять версия для нас.
121 
