Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
48 
Какая удача, что волнения почти нет!
Одним глазом Коршунов глядел в монокуляр, другим – контролировал расстояние. Он видел, как разом взмывают и опускаются десятки весел. Совсем не так, как на прогулочной лодке. Они вращались, словно лопасти гигантских колес. Очень быстро, гребков по сорок в минуту.
…Мускулы кормчего напряглись. Он изо всех сил толкал румпель, выправляя ход корабля. Нацеливая его точно на несчастное суденышко Коршунова. Пора!
Алексей задержал дыхание и плавно надавил на спуск. Нет, не зря он столько тренировался! Прикрывающий легионер даже не успел среагировать – короткий арбалетный болт угодил кормчему точно в лоб!
Нос триремы рыскнул влево…
– Давай, дед! – яростно по-русски заорал Коршунов. И тут по-готски: – Левый борт! Суши весла!
Боран не оплошал. И гревтунги – тоже.
Разминулись.
На палубе «римлянина» заорали. Страшная штуковина с грузилом мотнулась над бортом – бульк! Мимо!
Свистнуло копье – и воткнулось в живот неосторожного легионера! За спиной Коршунова жизнерадостно захохотал Ахвизра. Судно запрыгало на волнах, поднятых большим кораблем.
Тем временем кораблик Одохара, воспользовавшись суматохой и тем, что внимание римлян отвлечено, попробовал подобраться к нему с другого борта.
Не вышло. Алексей услышал оглушительный треск, а потом яростные вопли: по-готски и по-латыни.
Чуть позже он увидел удаляющуюся корму триремы – и корабль Одохара с надломленной, наклонившейся мачтой. Все суденышко опасно наклонилось. Одохар и один из дружинников рубили в два топора, спеша избавиться от опасного перекоса.
Чуть подальше в воде плавали обломки нескольких весел. Трирема тоже пострадала. Незначительно, но на какое-то время ее маневренность снизилась, и остальные готские суда успели убраться с ее курса. Да и с разворотом она на этот раз промедлила. Немного… но достаточно, чтобы в голову Коршунову пришла новая мысль.
На судне Одохара как раз дорубили мачту и собрались спихнуть обломок, когда Коршунов закричал:
– Одохар! Мачту не бросай!
Рикс вскинул голову, поглядел на него.
– Рогатина! – заорал Алексей. – Вспомни, как кабана берут! Понял?
Уж в чем, в чем, а в тугодумии рикса гревтунгов упрекнуть было нельзя. Сообразил мигом, засмеялся, скомандовал своим.
Обломок мачты тотчас развернули вдоль корпуса. Одохар в два взмаха топора очистил ее от остатков рангоута, прорубил паз, вогнал в него обух боевой секиры и ловко закрепил ремнем. Грубовато получилось, зато быстро. А это было важно, потому что трирема уже возвращалась.
Коршунов припал к монокуляру, и два намалеванных глаза мрачно уставились на него. А пониже глаз – баранья голова с «расчесанной» надвое бородищей пены. Трирема разогналась узлов до десяти, не меньше.
Коршунов покосился на Одохаров кораблик. Снесет как пить дать. Даже не заметит. А-а-а!.. Два раза не умирать!
Он снова припал к монокуляру, вдавил в плечо удобный приклад. В чем удобство корабля, у которого два «носа»? Разворачиваться не надо. Только гребцам на скамьях. Ну и парус спустить, конечно. Коршуновские молодцы уже гнали вперед. Не очень усердствуя.
Алексей приноровился к слабой качке, поискал монокуляром римского кормчего. Нашел. Теперь это был здоровенный мужик в пластинчатом доспехе и в бронзовом шлеме. И прикрывали его уже двое. Но щель все равно оставалась: кормчему надо видеть, что происходит впереди.
Паутинка прицела метнулась в сторону.
– Ровнее грести! – крикнул Алексей.
«В голову не попасть», – подумал он. Ладно, попробуем по корпусу. Не пробьет – все равно мало не покажется.
Покосился в сторону Одохарова кораблика. Там уже изготовились. Человек десять крепко держали «рогатину» под острым углом, вдоль линии киля, уперши ее «пятку» в скос второго «носа», а «рабочий конец» купая в соленой воде.
Кое-кто снял доспехи, предчувствуя, что после столкновения боранский кораблик перевернется, а то и вовсе рассыплется на части.
На триреме не заметили их приготовлений. Или сосредоточили все внимание на Коршуновском судне.
Точно. Басовый звон – и здоровенная стрела метнулась к ним. Но боранский кормчий – молодец! – успел загодя переложить руль, и стрела с шипением воткнулась в воду метра на два правее.
Тут Коршунов сообразил, что на этот раз они будут огибать «римлянина» с другого борта и корпус триремы заслонит от него кормчего.
48 
