102 
Ахвизра моментально вскочил со скамьи… И плюхнулся обратно: Агилмунд рванул приятеля за рубаху и зашипел злобно, чтоб перед герулами не позорился.
– Ха! – буркнул Ахвизра.– Это перед кем, перед Скулди? Да я с этим Скулди…
– Закрой рот,– посоветовал Агилмунд. И, обращаясь к Алексею, пояснил, что Ахвизра собой любой пир украсить может. Поскольку, выпив, агрессивен становится и непременно потеху устроит: или драку затеет, или поломает что-нибудь. Но сейчас не пир, а деловой обед, посему веселиться еще не время. Не из-за Скулди, конечно. Скулди – свой парень. А вот сам посол, который Голос Комозика,– еще тот фрукт.
– Скулди – это кто? – спросил Коршунов.
– Да вон он! – Агилмунд показал на того герула, который в дружинной избе так упорно придирался к Алексею и сейчас время от времени зыркал на Коршунова весьма недоверчиво. Возможно, Ахвизра с Агилмундом были с ним в приятелях, но на Алексея это приятельство точно не распространялось.
Тут все политические мысли вылетели у Коршунова из головы, потому что в комнате появилась Анастасия. Вернее, появились сразу три женщины, причем разодетые и увешанные украшениями по самое никуда. Но одна была – пожилая мордастая тетка, а вторая – помоложе, но ничем не примечательная, разве что беременностью.
Выяснилось, что мордастая тетка – Стайнова законная супруга, а беременная – вторая наложница. Вернее, первая. Со старшинством тут дело обстояло строго. Все расписано по обычаю. Без записей, правда, но каждый пункт в «документе» о правах, и особенно о праве наследования, оговаривался подробнейше.
Законной супруге освободили местечко около Стайны. Познакомили с послом…
А Анастасия уселась рядом с зеленомордым герулом Скулди и принялась с ним болтать. Да не на здешнем языке, а на… Ни фига себе! Раньше Коршунов этот язык только в виде пословиц слыхал: зи вис поссум парабеллум, или там: омниа миа мекум порта [14] . Генка Черепанов – большой любитель был (и есть, хочется верить) древнеримской мудрости. Так и сыпал латинскими поговорками. Но то – поговорки, а тут – вживую. Латынь. Однако! Ай да герул! Ай да Анастасия! С другой стороны, раз есть Рим, так и латынь, естественно, должна быть. Но все равно удивительно.
К удивлению, впрочем, примешивалось еще одно чувство: острое желание взять зеленомордого за косы и треснуть мордой об колено.
– Э-хэй, Аласейа! – Агилмунд хлопнул Коршунова по спине.– Ты погоди яриться! Нехорошо это сейчас!
– Что? – Алексей уставился на старшего сына Фретилы.
– Гневаться погоди, говорю! – сказал Агилмунд.– Нельзя тут.
– А я что, гневаюсь?
– А то! Я помню! Ты сначала так сделал… – Агилмунд скорчил рожу.– А потом квемана убивать начал. Еле удержали тебя, помнишь? Зачем так на Скулди глядишь? Скулди – правильный герул. Он Комозику говорит: «С Одохаром в большой поход идти надо». Комозик его слушает. Убьешь Скулди – Комозик в поход с нами не пойдет – на нас пойдет. Никудышная битва выйдет. Настоящую добычу на Комозике разве возьмешь?
– Уговорил,– хриплым голосом проговорил Коршунов.– Пусть живет твой Скулди.
И снова поглядел на Анастасию. И та, словно почувствовав этот взгляд, повернула голову, встретилась глазами с Алексеем и медленно так, словно со сна,– ему улыбнулась.
Глава четырнадцатая Алексей Коршунов. Локальные войны поаборигенски
Питерская июльская ночь. Уже не белая, но и не августовская темная. Большая комната. Все тонет в полумраке, лишь смутно белеет выложенная белым изразцом печь. Вокруг тонко звенят невидимые комары.
Откуда столько комаров? На террасу, что ли, дверь осталась открыта, оттуда летят?
Нет, закрыта. Ах, вот оно что. Марля на окне разорвана, здесь они в комнату и проникают.
За окном ветер шевелит листьями старой черемухи.
Эта комната похожа на другую, в другом доме, где прошло детство. Но это не та комната. Другая.
Алексей встает, идет к письменному столу. Зажигает настольную лампу. В круге света – лист бумаги, испещренный китайскими иероглифами. Трактат о великом походе…
Стоп! Он же не знает китайского. Здесь что-то не так!..
Нет, все правильно. «Великий поход». Это название китайской ракеты-носителя. Она вывела на орбиту «Шеньчжоу-3». Китайский пилотируемый корабль. Они должны с нами связаться…
Алексей просыпается. И сразу же тошнота подкатывает к горлу, встает вязким комом. И перевернутое лицо командира:
102 
