41 
– О да, скажите мне, как она? Почему вы не взяли ее с собой?
– Розали смущена, расстроена, она не знает, кто она на самом деле, да и боится знать правду. Если вы способны интересоваться чем-то, кроме своего галстука, то постарайтесь, чтобы она забыла все, что было сказано вчера.
– Дорогой мой, вы что, не понимаете? Она же моя дочь! У меня решительно никого нет, Беркли. По крайней мере никого, кто хотел бы признать свое родство со мной.
Она – это все, что у меня осталось. Мне необходимо многое рассказать ей.
– Если Розали возьмет ваше имя, это погубит ее, – резко ответил Рэнд. – Вы сбежали из Лондона от кредиторов. Что вы собираетесь передать ей в наследство? Баснословный долг и перспективу попасть в долговую тюрьму?
– Мне думается, это все же лучше, чем оставить ее в ваших руках, сэр, чтобы вы в конце концов бросили ее, когда она надоест вам. Вы забыли, что я прекрасно осведомлен о вашей репутации, Беркли. Вы слишком легко меняете женщин и бросаете их потом, как грязные перчатки.
– Эти женщины не "леди", – ответил Рэнд, и выражение его лица стало непроницаемым. – И я не брошу ее. Я позабочусь о мисс Беллью.
– О мисс Браммель.
– Беллью, – многозначительно произнес Рэнд. – Если, конечно, вы дорожите своей шкурой. Ради нее, не ради меня или вас. Я знаю, что вы принимаете здесь множество гостей, и, кроме того, я осведомлен о вашей страсти к сплетням и всевозможным байкам. Но я надеюсь, что эту тайну вы унесете с собой в могилу, иначе я расценю вашу болтливость как знак того, что вы решили ускорить свою кончину.
Минуту Браммель молчал.
– Какая впечатляющая речь, – усмехнувшись, сказах он наконец.
– Постарайтесь не забыть ни слова из нее.
– И что, моя дочь согласна с вами? – холодно спросил Браммель.
– Она не знает, что я сейчас здесь, – ответил Рэнд и, помолчав, добавил:
– Пока только четверо осведомлены о вашем предполагаемом родстве. Если это получит огласку, слухи распространятся с невероятной быстротой, и тогда я буду знать, что исходят они не от меня и не от моей… возлюбленной.
– Сележ, проводите гостя, – приказал Браммель.
– Я сам найду дорогу, – ответил Рэнд и, поколебавшись минуту, добавил:
– Есть еще кое-что, Браммель.
Прошу вас вернуть мне медальон. Я думаю, мисс Беллью хотелось бы получить его обратно.
Браммель внезапно вспыхнул, тряхнул головой и проговорил, глядя прямо в глаза Рэнду:
– Я не могу отдать его вам.
– Эта вещь принадлежит мисс Беллью, Ее мать дала ей медальон.
– Дорогой мой, – медленно проговорил Бо. Неожиданная искренность послышалась в его голосе. – Вы действительно так бессердечны, как о вас говорят? Она – моя дочь, и с этой мыслью я сойду в могилу. Медальон – единственное напоминание и реальное доказательство ее существования.
Поколебавшись, Рэнд неохотно уступил Браммелю.
* * *
Вернувшись в "Лотари", Розали поняла, что ситуация, в которой они с Рэндом оказались, с каждым днем становится все сложнее и запутаннее. Обе перспективы – принять Рэнда или отвергнуть его – казались совершенно неприемлемыми. Розали искала какой-то компромисс, но вскоре убедилась, что он невозможен, Сначала она решила относиться к Рэнду с ровным дружелюбием, старательно игнорируя любые признаки взаимного интереса, вспыхивающие между ними. Но хитрость ее не удавалась, так как любой намек на дружеские отношения между ними, казалось, сразу же предполагал их более интимное сближение. Простой обмен улыбками оборачивался долгими многозначительными взглядами, выражавшими обоюдное желание, случайное прикосновение рук грозило перейти в страстное объятие. Розали хотелось поцеловать Рэнда, она все время думала об этом и всякий раз виновато краснела, ловя на себе его взор.
В конце концов Розали вернулась к прежней враждебности, в результате их отношения стали еще напряженнее.
Споры, резкие стычки, обмены колкостями, к которым они прибегали столь охотно, были теперь не чем иным, как подавленным чувством взаимного влечения, тайным желанием, которому не было исхода.
В такие минуты страсть их накалялась, и Розали с трудом противилась напору стремительных чувств.
Что будет после того, как она, возможно, отдаст себя в его руки? Розали боялась, что сбудется старая поговорка; то, что привлекает мужчину в женщине, редко привязывает его к ней.
Довольствуясь малым, она не хотела опускаться с небес на грешную землю, не хотела терять то, что наверняка восхитило и покорило бы ее. Уж лучше вообще никогда не узнать, что ожидает ее за этими волшебными дверями.
41 
