— Чем христиане-ромеи хуже язычника Святослава?
Духарев посмотрел в глаза патриарха и подумал, что это глаза политика, а не божьего человека. И еще подумал, что тот младше, чем кажется.
— У нас одна речь, святой владыка, — произнес он неторопливо. — Булгарский священник крестил нашу великую княгиню...
— ... Но у нее теперь ромейский исповедник, — перебил патриарх.
— Это временно. Так же, как временным является язычество великого князя киевского. Разве не благо в глазах Господа — крестить Русь?
— Но твой князь — язычник. Он никогда не позволит.
— Почему ты так думаешь, святой владыка? Его сын и наследник Ярополк — христианин. Его жена — христианка. Среди его дружины тоже есть христиане. Я, его доверенный воевода, христианин. Еще вспомни: чуть более века прошло с тех пор, как монах Мефодий крестил вашего царя Бориса.
Сергею вспомнился услышанный несколько лет назад рассказ одного из византийских попов, обретавшихся в Киеве.
То, что булгарского царя крестил византийский монах, пусть даже и булгарин по происхождению, по мнению византийского священника, навсегда ставило булгарскую церковь в зависимость от византийской. Правда, тот же монах не скрыл, что уже через год после крещения булгарский царь переметнулся под крыло Ватикана, с которым уже тогда у византийских патриархов никакой дружбы не было. Впрочем, спустя некоторое время царь отвернулся от Рима и обратился к Константинополю.
И не исполнение обрядов было тому причиной. С позволения Папы Римского в Булгарми церковная служба велась на булгарском языке, хотя Ватикан, в отличие от Константинополя, признавал в качестве языка богослужений исключительно латынь.
Политика. Чистая политика. Но если высший иерарх западной католической церкви — Папа, то высший иерарх восточной — император Византии. Вряд ли булгарский патриарх жаждет кланяться императору Никифору.
— Подумай, святой владыка, — продолжал Духарев. — У нас, считай, один язык, одна азбука... — Тут он немного покривил душой: в окружении Святослава мало кто умел читать и писать. — Если Киев и Преслава объединятся, разве сможет Константинополь повелевать высшим иерархом Булгарии... и Киева?
— А кто поручится, что все будет, как ты сказал, воевода? — спрасил патриарх.
«Клюнул, — подумал Сергей. — Надо дожимать».
— Всё в руках Божьих, — торжественно изрек Духарев и перекрестился, — Если Господу угоден наш союз, нужны ли нам иные поручительства?
— Чего хочет твой князь от меня, воевода? — нахмурив седые брови, спросил патриарх.
— Открой нам ворота Преславы, — сказал Духарев. — Вели прекратить братоубийственную войну.
— Братоубийственную? — Патриарх фыркнул. — С чего ты взял, что пацинаки и угры, разоряющие Булгарию, — наши братья?
— Я имел в виду не печенегов, а нас, русов, — заметил Духарев.
— Язычников!
— Пока — язычников! — с нажимом произнес Духарев. — И потом, святой владыка, разве прекратить войну, уменьшить жертвы — не праведное дело? Сам знаешь: Святослав всё равно войдет в Преславу. Если миром — будет, как в Доростоле. Если силой — город станет добычей победителей. Ты один можешь оберечь Великую Преславу! — воскликнул Духарев с пафосом.
— Что я могу... — пробормотал патриарх. — Я — всего лишь служитель Божий, лишенный светской власти...
«Он согласен», — сообразил Духарев.
— Царь булгарский — при смерти, его военачальники — в ничтожестве. Сейчас высшее лицо в Булгарии — ты, святой владыка! Скажи свое слово — и тебе повинуются!
Патриарх опустил глаза. Но Духарев увидел, как порозозели его щеки. Сергей верно угадал: для этого человека власть была изрядным искушением.
Но он, разумеется, был отнюдь не дурак.
— Скажи, воевода, если Преслава откроет ворота твоему князю, останутся ли в неприкосновенности Храмы Господни?
— Да, святой Владыка. Клянусь тебе в этом от имени моего князя! — торжественно провозгласил Духарев и перекрестился.
— Преслава откроет ворота великому князю Святославу, — с важностью произнес патриарх.
Союз был заключен.
Теперь оставалось только послать гонцов Святославу.
Посланцы, Зван и Угорь, покинули город ранним утром. Но до Доростола не доехали. Через сутки их переняли дозоры соединенного войска Икмора и Щенкеля.
Еще через два дня войско русов, на неделю опередив царевичей Бориса и Романа, подошло к северным воротам Преславы. Ворота были закрыты. Но снаружи, в окружении клира и многочисленной паствы, стоял сам патриарх булгарский.