103 
Пассажир покачал головой.
– Напрасно. В такую погоду спирт от насморка помогает. И от всего остального тоже, – сказал водила. – Я, земляк, вообще-то денег с пассажиров не беру. Но из-за тебя я крюк дал верст двадцать с гаком. У тебя тут кто из родственников срок мотает?
– Угу, – ответил Мальгин.
– Понятно, – водитель убрал фляжку в карман. – Из-за чужого человека в наши края не ездят.
– Ну, прощай. Будь здоров, – ответил Мальгин.
Водитель стиснул своей красной, словно ошпаренной кипятком ручищей, ладонь ночного пассажира. Мальгин спрыгнул с подножки в дорожную грязь, хлопнул дверцей и повесил на плечо ремень сумки. Выплевывая из-под протекторов глину, грузовик медленно тронулся на разворот, в прицепе сдвинулись, загрохотали толстые сосновые бревна, стянутые цепями. Мальгин непроизвольно отступил назад, в темноту. Кажется, вот-вот цепь лопнет, разлетится на звенья, а мокрые баланы покатятся вниз и погребут под собой, размажут по грязи маленького человека. Но все обошлось, прицеп выровнялся, снова звякнули цепи, покрышки нашли колею.
Минутой позже Мальгин, оглянувшись назад, не увидел ничего кроме грозовых всполохов над сопками. Накинув на голову капюшон прорезиненного плаща, он медленно шагал к поселку. В домах не светилось ни единого окна, не горели уличные фонари. Видно, поселок, как часто случалось в грозу, отключили от трансформаторной подстанции. Зато территория колонии, находящаяся в низине, была залита светом, как спортивная арена. С вышек прожекторами освещали не только жилую зону, спящие бараки и хозяйственные постройки, но и весь периметр запретки. Выли собаки, нагоняя тоску и беспокойство, ветер дул в лицо, в глаза попадали дождевые капли. Мальгин, увязая в грязи, покачиваясь из стороны в сторону, будто жахнул спиртяги вместе с водителем «КРаЗа», упрямо брел вперед.
Доковыляв до автобусной остановки на центральной площади, встал под жестяной навес, выкурил сигарету и двинулся дальше. Узкая улочка, огороженная глухими заборами, поднималась вверх. Мальгин, скользя подошвами бот по дороге, перешел на правую сторону, отсчитав пятый дом, остановился. Просунув руку между досками забора, повернул внутреннюю завертку калитки. Собак на дворе не держали. Мастер производственного обучения Дикун жил в низком некрашенном доме под двускатной шиферной крышей.
Мальгин постучал в среднее окно, подождал и постучал сильнее, настойчивее. С другой стороны кто-то отдернул ситцевую занавеску, к стеклу припечаталась бледная, как молодая луна, физиономия хозяина.
– Кто здесь? Кого черти пригнали? – мастер распахнул пасть в зверином зевке. – Ну, откликайся.
Вместо ответа Мальгин вынул из кармана плаща плоский фонарик, посветил себе в лицо.
– Зачем приехал? – мастер заговорил хриплым придушенным шепотом.
– Поговорить срочно надо.
– Тихо ты, детей разбудишь. Не о чем нам с тобой разговаривать.
– Я не пустой. С деньгами.
Минуту Дикун о чем-то раздумывал, наконец принял решение.
– Проходи в сени. Там не заперто.
Поплутав в темном дворе, Мальгин нашел лестницу, поднялся на крыльцо. Толкнув дверь, переступил порог и остановился в сенях, поставив сумку на огромный сундук, который, пожалуй, не сдвинешь с места и подъемным краном. Дикун был уже здесь. В левой руке он на уровне груди держал горящую керосиновую лампу, правую руку прятал за спину. С глазами, светящимися лунатическим блеском, босой, в несвежем исподнем он напоминал старосту чумного барака.
Разговор начался как-то невесело.
– Предупреждаю, у меня топор, – прошипел Дикун. – Только рыпнись, развалю башку надвое.
– А у меня в кармане ствол девятого калибра, – соврал Мальгин, опустив руку в карман плаща, он крепко сжал белого ежика на цепочке. – Кстати, я стреляю без промаха даже в темноте. На звук. Одно неверное движение – и уже завтра зеки сколотят тебе сосновый гроб.
– Что нужно? – повторил вопрос Дикун.
Теперь его голос сделался мягче. Он вытащил из-за спины топор и бросил его под лавку.
– Сегодня тебе повезло, – объявил Мальгин. – Потому что ты хорошо заработаешь, не ударив пальцем о палец. Я дам тебе тысячу долларов только за то, что ты посмотришь фотографии. И укажешь на человека, которого узнаешь на одном из снимков. А потом коротко расскажешь о нем, ответишь на пару вопросов. Расчет на месте.
– Тысяча – не цена, – прохрипел Дикун, который просто не мог не выжать из Мальгина максимально высокую цену. Глаза мастера загорелись ярче.
103 
