91 
И напрасно Максим Павлович жаловался операм на боли в желудке, колику в печени, на застарелый гастрит, который вот-вот переродится в язву. А дальше жизнь пойдет по своему последнему кругу: хирургический стол, неумелый врач, сопляк, только что закончивший интернатуру, бездарная операция и, наконец, жалкий могильный холмик на кладбище. Старший оперативник Николай Борисович был непреклонен, он сурово качал головой: «В твоем холодильнике жратвы хватит на взвод солдат и еще останется. Уж кто бы жаловался, – говорил он и всегда добавлял фразу, которая ускользала от понимания Елисеева. – Любишь, барин, кататься, люби и саночки возить». По утрам Елисеев рубал колбасу, перекладывал ее кружки несвежим хлебом, получалось что-то вроде бутербродов, которые не лезли в горло.
Вот и сейчас, протянув руку к ожившему телефонному аппарату, он засовывал в горло кусок намазанного маслом хлеба, который организм отказывался принимать.
– Слушаю вас, – Елисеев узнал голос Мальгина и от неожиданности, подавившись, закашлялся.
Последовала пауза, Елисеев долго не мог справиться с кашлем. Оперативники нацепили наушники, технарь из ГУВД включил магнитофон. Елисеев продолжал кашлять. Оперативник Игорь, вскочив со стула, плеснул воды из графина, подал стакан хозяину кабинета и потряс перед его носом тяжелым кулаком.
– Убью, сука, – прошептал он. Возможно, решил, что этим покашливанием Елисеев передает собеседнику некие скрытые сигналы. – Убью…
– Работы столько навалилось, что до ближнего ресторана добежать некогда, – глотнув воды, Елисеев справился с собой. – Ем прямо на рабочем месте. М-да, такая жизнь…
Он обвел взглядом кабинет и тяжело вздохнул.
– Ну, тогда я перезвоню позже, доедай, – ответил Мальгин.
Игорь убрал кулак от носа Елисеева, присел к столу и надел наушники.
– Нет, нет, – испугался Елисеев. – Я уже все… Освободился. Как твои успехи?
– Пока особо хвастать нечем, – сказал Мальгин. – Но наш друг где-то рядом. Точно знаю, что он здесь, в городе. Осталось найти его лежбище. Я надеюсь, что скоро все закончится. Благополучно закончится.
– Откуда такая уверенность? – голос Елисеева звучал спокойно и твердо. – Время идет, но результата нет. Никакого. Все ни с места. Пойми, я ни в чем тебя не упрекаю. Я даже тебя не тороплю, не лезу с советами, потому что ты профессионал. И знаешь, как следует действовать в такой обстановке. Понимаю, как сложно тебе работать. Наш клиент не балованный мальчик, убежавший от родителей. Он непредсказуемый отморозок. И все же хотелось бы знать некоторые подробности твоего, так сказать, расследования. Я ведь имею на это право?
Елисеев обвел взглядом оперов, устроившихся за столом. Игорь, чтобы лучше слышать разговор, прикрывал наушники ладонями. Он одобряюще кивнул головой. Мол, ты сегодня в форме, крой дальше, пока все получается так, как мы репетировали. Николай Борисович подмигнул, выставил вперед руку и поднял кверху большой палец.
– Ты узнаешь все, что захочешь узнать, – ответил Мальгин. – При встрече, разумеется.
– Понимаю, что не по телефону, – ответил Елисеев, в эту минуту он подумал, что зарыл в землю незаурядные актерские способности. Выдержал паузу.
– У меня деньги на исходе, – сказал Мальгин. – Скоро на автобусе буду зайцем ездить. Ты обещал помочь с этим делом. Думаю, десять штук зеленью хватит, чтобы все закончить.
– Хорошо. Тогда записывай адрес: Серебряный бор. Доезжаешь до конечной остановки и еще двести метров вперед. Я знаю там одно уютное местечко. Главное, посетителей сейчас немного. Купальный сезон кончился. Мы спокойно все обкашляем, ты получишь бабки. Часика в два…
– Нет, Серебряный бор не подойдет. Не буду объяснять почему, но этот вариант отпадает. Пиши другой адрес. Улица Проничева семь. Время – двенадцать тридцать. Там есть кафе «Рассвет», которое помещается на первом этаже жилого дома. Есть столики, выставленные прямо на тротуаре под тентами. Там я и буду тебя ждать, на улице.
– Улица Проничева? Но почему именно там?
– Объясню при встрече.
Елисеев вопросительно посмотрел на физиономии оперов. Игорь поморщился, как от кислого. Николай Борисович сурово помотал головой, наклонился к Елисееву, прошептал, едва шевеля губами:
– Стой на своем. До конца.
– Слушай, но в твоей кафешке наверняка полно народа, мы не сможем спокойно поговорить. А в Серебряном бору…
– Мы встречаемся там, где я сказал. Или вообще не встречаемся.
91 
