93 
– Барбер, башковитый ты, сукин сын, все просчитал до последнего шага, – сказал Мальгин. – Остроумный ход с этими дымовыми шашками в вентиляционной шахте. Паника, сопли, вопли… А ты спокойно занимайся своим делом. Вот только охраннику не повезло.
Свернув газеты трубочкой, отправил их в урну. Проводив взглядом согбенного дедулю, едва передвигавшего ноги, с ленцой подумал, что сейчас хорошо бы приткнуться где-нибудь на пляже и, чувствуя голым брюхом тепло прогретого солнцем песка, наблюдать сквозь стекла бинокля за девочками в бикини, выходящими из моря. Но полуголых девочек здесь, в окрестностях университета, пока не наблюдалось. Мало того, Мальгин не отыскал вокруг ни одной картинки, на которой стоило бы задержать взгляд. Только на асфальте аллеи, по которой ночами гоняли влюбленные в скорость автомобилисты и байкеры, посередине проезжей части валялась пара войлочных сапожек. Чуть поодаль палка с гнутой рукояткой. В голове вызрела мысль, что не далее, как несколько часов назад, на этом самом месте ночной лихач насмерть сбил подслеповатую старуху. Мальгину почему-то захотелось встать и уйти отсюда, но он не двинулся с места.
***
Из– за поворота аллеи вынырнул черный мотоцикл, водитель в темном шлеме, набрав скорость, поравнявшись с Мальгиным, резко затормозил. Мотоцикл развернулся на сто восемьдесят и встал, как вкопанный, оставив на асфальте черную запятую тормозного следа. Антонова, одетая в короткую куртку, джинсы, заправленные в ковбойские сапоги с ушками, неторопливо слезла с мягкого сиденья, сняла с головы шлем, а со спины рюкзак. Бросила вещи на лавочку и уселась рядом с Мальгиным.
– Кажется, я опоздала?
– Нет, это я пришел раньше.
– Что у вас с ладонью? – Оля показала пальцем на забинтованную руку Мальгина. – Это серьезно?
– Всего лишь несколько царапин. Позавчера я чуть было не встретился с Витей Барбером. Но он оказался проворнее. А мне на память остались эти порезы. В кабаке была разбита стеклянная дверь, и я ненароком приложился к осколкам. Короче, ерунда.
– Значит, он ушел от вас? И все наши рисунки псу под хвост?
– Рисунки пригодятся. А с Барбером мы еще встретимся, – пообещал Мальгин. – А ты лихо катаешься на своей «Ямахе Драг Стар». Мечтаешь еще об одной пластической операции? Или просто хочешь полежать в гипсе несколько месяцев?
– Ладно, все это я уже слышала: быстро поедешь, тихо понесут и так далее. Туфта на постном масле. А катаюсь я не лихо, а посредственно. Но мотоцикл удобный, на шоссе он обставит любую тачку. Не требуется одежды, которую таскают на себе водители тяжелых спортбайков. Все эти защитные комбинезоны, кожаные сапоги, наколенники и прочая дребедень.
– А почему на твоем коне такой грязный номерной знак? Милиция остановит.
– Красивых девушек не так много, чтобы их останавливала милиция. Ну, а теперь давайте о нашем деле. Вам что-нибудь удалось узнать о моем брате?
– Ну, это была не самая трудная головоломка. Он жив, здоров…
– Это я уже слышала. Давайте конкретнее. Пожалуйста.
Мальгин коротко рассказал о том, что удалось узнать. После смерти матери Ольга вместе с братом попали в Дом малютки в одном из ближних районов Подмосковья. Там Оля познакомилась со своими будущими родителями, которые мучительно долго выбирали себе приемного ребенка и наконец, совершенно очарованные белыми кудряшками Оли, сделали этот выбор. Но тут загвоздка. По закону сестру и брата нельзя разъединять. Однако брать в семью мальчика, неуклюжего, отстающего в умственном развитии ребенка с замашками будущего уркагана, приемный отец наотрез отказался. Этот вопрос проще всего решить через деньги. Кому сунуть взятку? Прежде всего, директору Дома малютки. Затем врачу, который выпишет заключение о переводе Пети в детскую больницу. И наконец надо дать на лапу больничному патологоанатому, который выпишет заключение о смерти брата, скажем, от крупозного воспаления легких.
Олег Алексеевич Антонов, в ту пору директор мебельного цеха, не скупясь, отстегнул сколько требуется. Вот и все, путь свободен, теперь нет никаких законных оснований отказать Антоновым в усыновлении четырехлетней Оли. А что же брат? Под другим имением, с другими сопроводительными бумагами он попадает в детский дом для пациентов с задержкой психического развития, а затем, когда парень достиг совершеннолетия, его перевели в психоневрологический интернат, сокращенно ПНИ. Теперь его имя Петр Сучков. По документам сирота, близких и дальних родственников не имеет. В его карточке, которую Мальгин получил через старшую сестру, записано, что молодой человек страдает олегофренией в степени глубокой дебильности.
93 
