106 
– Уже лучше, – сказал Каширин. – Я поспал немного.
– А мы похоронили этих псов, – ответил Рогожкин. – А потом я искал в доме тайники людоеда. Ни хрена такого. Какие-то серебряные кинжалы, амулеты и прочее говно. А денег нет. Правда, я нашел целый ящик порнографических журналов. Хочешь посмотреть?
– Нет, спасибо, – покачал головой Каширин. – Лучше расскажи что-нибудь. Ну, про себя. Что хочешь.
– Про себя я уже все рассказал. А фото невесты я демонстрировал?
Рогожкин и спьяну помнил, что уже показывал Каширину фотографию Светки. Но решил лишний взгляд на полуголую девицу в красном купальнике с блесками и в головном уборе из серебряных перьев больному мужчине не помешает. Это как глоток кислорода. Поднимает и окрыляет.
Рогожкин выудил из кармана потертое портмоне, вытащил из него карточку, долго держал ее перед носом Каширина. Убрав Светкину фотографию, достал фотографию матери. Она сидела на диване, рядом с ней пристроился отчим Сергей Степанович.
– Это моя мать, – сказал Рогожкин. – А это ее муж.
Мать в шелковом халате из искусственного шелка с вышитыми на нем крупными цветами и синей цаплей выглядела на все сто. Женщина просто цвела и пахла. Хоть снова замуж выдавай. А отчим, напротив, выглядел, как мешком прибитый. С перепоя, что ли снимался? Сидел, вжав голову в плечи, ссутулив спину. Казался мелким и совсем дохлым.
Рогожкину почему-то захотелось сказать про отчима теплое слово. Только он никак не мог придумать, что хорошего сказать про отчима. Наконец, вспомнил.
– Сергей Степанович хорошо на гитаре играет. И вообще… Этому человеку я многим обязан в жизни. Просто очень многим.
Рогожкин спрятал карточку в портмоне.
– Чем, например, ты ему обязан? – заинтересовался Каширин.
– Ну, многим. Например, он научил меня играть в шашки. Давай я тебе свет погашу?
– Погаси, – сказал Каширин. – Но разбуди меня через пару часов. Надо будет наложить новую сухую повязку.
– Хорошо. Я бутылку на тумбочке оставил. Выпей еще.
Рогожкин выключил свет, вышел из комнаты.
* * *
Послонявшись по комнатам, он снова решил спуститься в подвал, осмотреть его как следует. Нашарив выключатель электрической лампочки, освещавший подвал, Рогожкин врубил свет. Заскрипели под башмаками ступеньки деревянной лестницы, ведущий вниз. Спустившись, Рогожкин огляделся.
Стены выложены красным кирпичом. Просторный подвал заставлен пыльными полками и антресолями со всяким хламом. Старый велосипед без колес, банная шайка, каркас люстры… Под лестницей уже хорошо известный ящик с коньяком, несколько мешков сушеных фруктов, полупустые корзины с овощами. Где-то тут наверняка и есть людоедский тайник. Рогожкин прошел в темную вглубь погреба, наткнулся на металлическую дверь.
Рогожкин отодвинул засов, толкнул дверь от себя. Пискнули ржавые петли. В лицо пахнуло сыростью, тяжелым застоявшимся воздухом. Переступив порог, Рогожкин пошарил рукой по стене, нащупал выключатель. Вспыхнула яркая лампочка. Комнатенка оказалась довольно тесной, словно каменный мешок. Искать тут тайник – пусто дело. Теперь ясно, для каких целей Джабилов использовал каморку в подвале.
Посередине каморки стояло корыто, дно которого покрывала толстая корка засохшей крови. С потолка свешивались несколько толстых цепей, увенчанных острыми трехгранными крюками разной величины. В углу валялась ножовка, молоток, разделочный нож, медицинский скальпель. На инструментах кровавая ржавчина. А что это в темном углу? Шприцы, полиэтиленовые пакетики, щипцы для удаления зубов. Точно такие Рогожкин видел у стоматолога.
А это что? Похоже на свернувшуюся кольцом змею. Рогожкин нагнулся, поднял не ядовитую гадюку, а русую девичью косу. На ее тонком конце белел шелковый бант. Он пощупал косу пальцами: тугая, волосы красивые, с серебристым отливом. Такая коса была у Светки до того времени, пока она не устроилась в кордебалет.
– О, бля, – Рогожкин качнулся.
Только сейчас он сообразил, что пол в каморке земляной, а не бетонный, как в другой части погреба, за дверью. Но земля не плотная, не утоптанная ногами, а совсем рыхлая, пружинящий под ботинками. Будто пол совсем недавно перекопали лопатами. Видимо здесь, под этим полом, за тонким слоем земли, Джабилов прятал останки своих жертв. Чтобы долго не канителиться, не таскать кровавые обрубки наверх.
Рогожкин втянул в себя воздух, явственно услышал запах тления, гниющей человеческой плоти. Вот тебе и клад, вот тебе и тайник с валютой. Рогожкин решил, что блевонет, если немедленно не уберется отсюда. Он бросил девичью косу на пол.
106 
