Последние отзывы

  109  

Одного из гостей узнала по голосу – Акимов. Столько лет прошло, и вот он явился. Поговаривали, будто его и в живых давно уж нет. Как бы не навредить сыну длинным языком. Старуха решила: лучше сказать полуправду, чем соврать. Про столовую, сгоревшую тем вечером, помянуть можно. И без нее узнают. А вот имя Назарова лучше не называть. И Акимова тоже.

– Не знаю, чем вам помочь. Пять дней назад к нему пришли какие-то люди. Дело было ночью, я этих людей не видела. Они сидели на половине сына, разговаривали. А потом он ушел вместе с ними.

– Эти люди приехали на машине, на грузовике?

– Машины я не видела. Но тем вечером в поселке сгорела столовая. Кто-то рассказывал, что во время пожара от столовой отъезжали два очень больших грузовика. А потом, ночью, пришли эти люди. И Галим ушел.

– Где его искать? Когда он вернется?

– Где искать, не знаю. Сказал, вернется через неделю. Может, раньше.

– Значит, будем ждать его здесь. Не возражаете?

Литвиненко даже не стал слушать ответ старухи. Он повернулся к машинам, сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул, махнул рукой. Мол, выгружайтесь.

* * *

Чуть свет Величко залег под расстрелянный грузовик. Перепачканный копотью и соляркой, он вылез из-под днища, довольный результатами осмотра.

– Что, наши дела совсем плохи? – спросил Акимов.

– Бывали и хуже. Запас прочности этой машины будь здоров. Ходовая часть в порядке. Ну, радиатор пробит. Ну, скаты. Кое-что по мелочам подделать надо. Работы дня на два, если мне будут помогать. Может, на три дня.

Акимов только покачал головой.

– Тебе придется все делать самому, – ответил он. – Рогожкина я беру с собой. А Каширин… Из него плохой помощник. Пусть отдохнет. В твоем распоряжении нет трех дней. Только сутки, ну, двое суток.

– Может, освободим кузов целого грузовика? – предложил Величко. – Поедите налегке. Солярку сэкономим.

– Нет, возни больно много. А солярка… Да хрен с ней. У нас в кузове еще две бочки солярки.

Рогожкин слышал разговор. На подгибающихся от слабости ногах с великим трудом он спустился с развороченного крыльца, встал рядом с Акимовым. Катиться в тряском грузовике за сотню верст, везти матери тело погибшего сына. Это и с трезвой головы удовольствие еще то, не для слабонервных. А уж в его состоянии – это совсем кисло.

Рогожкин часто смаргивал красными, как у вампира, глазами, стараясь собраться с мыслями. Вчерашний вечер он помнил смутно, расплывчато. Оглядевшись по сторонам, он спросил:

– Значит, я так и не спалил этот аул?

– Как видишь, аул цел, – ответил Акимов.

– Жаль, что не спалил.

– Приведи себя в порядок, – сказал Акимов. – Умойся что ли. На тебя смотреть больно.

Увидев ведро, полное воды, Рогожкин опустился на колени, напился, всасывая в себя жидкость вытянутыми губами. Утолив жажду, задержал дыхание, сунул голову в воду. Продержался, сколько мог. Выдернул голову из воды, подскочил, кинулся в дом искать тряпку или полотенце.

– Фу, холодно. Уй, бля…

Через четверть часа грузовик тронулся с места, выехал с разоренного двора. Прокатившись по безлюдной улице, по мосту через ручей. Акимов свернул с петлявшей по полям дороги. Решил напрямик, так можно сэкономить время.

Глава двадцать первая

Самолет «Аэрофлота» из Душанбе совершил посадку в Москве без опозданий, ровно в одиннадцать двадцать пять утра. Когда подали трап, одним из первых на летное поле спустился благообразный старикан в темной кепке на вате, с потертым портфельчиком из свиной кожи.

Коротко подстриженный, в допотопном макинтоше «Дружба» китайского производства, старикан выглядел неприметным, как серая мышь. Внешне он напоминал провинциального учителя, ушедшего на заслуженный отдых и теперь вот выбравшегося в столицу. Погостить у любимой дочки, понянчить внучат, с головой окунуться в приятные стариковские хлопоты. Звали человека Всеволодом Яковлевичем Дунаевым. И он не был безобидным старым пердунчиком, каким хотел казаться.

Дунаев привез Москву два смертных приговора и еще кое-какие указания на словах. Смертные приговоры были вынесены Гецману и его компаньону Роману Марковичу Уманскому знаменитым таджикским авторитетом Абдурахимом Кундышабаевым.

В Москву Дунаев прилетел по подложному паспорту, выписанному на имя некоего Льва Ленского. Липовых паспортов у Дунаева было насчитано, плотная высокая стопка, выбирай любой и пользуйся. Для конспирации имелись свои резоны. Последние пять лет старик исполнял роль связника по особым поручениям. Дунаев поддерживал связь между Душанбе и криминальными авторитетами и ворами в законе таджикского происхождения, осевшими в России. И кликуху имел соответственную статусу «Посол».

  109