Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
153 
Наконец Колчин отпустил волосы, занес правый кулак для нового удара по лицу. В это мгновение Дьяков выпустил его плечи из своих ладоней, отставил локоть назад, насколько хватало возможности, и пучком собранных вместе пальцев резко ударил в горло противника. Колчин почувствовал острую боль, перехватило дыхание, он глотал воздух открытым ртом и не мог вобрать в себя ни одного глотка.
Дьяков оттолкнулся подошвами ботинок от пола, свалил захрипевшего противника на бок. Растопырив руки, резко свел их, одновременно ударив Колчина чашечками ладней по ушам. Это был коварный и жестокий удар. Боль оказалась нестерпимой, будто между ушами пропустили электрический разряд в сто тысяч вольт. Показалось, в голове разорвалась граната, изрешетившая осколками мозги. В короткую секунду просветления Колчин успел подумать, что вырубись он сейчас от боли, большая игра будет проиграна окончательно, без шанса на реванш. Дьяков привстал на корточки, занял позицию наверху, над лежащим противником, замахнулся, чтобы вложить в последний удар всю силу и вес своего тела.
Но Колчин оказался чуть проворнее. Правой рукой он захватил предплечье атакующей руки. Левой без замаха ударил Дьякова основанием ладони в нижнюю челюсть. Выдернул из-под него свою правую ногу, закинул её ниже подбородка Дьякова и опрокинул его спиной назад. Навалился на него грудью, приподнялся на одной руке и левым локтем нанес несколько ударов в открытый живот. Дьяков, теряющий способность к сопротивлению, застонал. Но из последних сил вцепился пальцами в лацканы пиджака Колчина, приблизил к нему свое лицо.
Противники, вцепившись друг в друга, на несколько секунд остановили схватку, будто израсходовали уже все силы без остатка. Дьяков языком вытащил бритву из-за щеки, собираясь плюнуть кусочком острой стали в ближний правый глаз Колчина. Дьяков набрал в легкие воздуха, приоткрыл рот, небом и языком сгибая бритву, чтобы она, спружинив, вылетела изо рта, как пуля. Он уже готов был выплюнуть лезвие, когда Колчин заметил бритву во рту противника, и в это последнее мгновение, оторвав правую руку от плеча Дьякова, ударил тыльной стороной ладони по его зубам. Дьяков, выпустив набранный в легкие воздух носом, почувствовал, как бритвенное лезвие рассекло его язык и небо.
Он непроизвольно расслабил руки, отпустил противника. Колчин, дышавший тяжело, уже выбившийся из сил, успел перехватить инициативу. Ударил Дьякова кулаком в кровавые губы, не давая тому вытолкнуть бритву изо рта. Лезвие глубоко вошло в язык, разрезав его острым краем посередине, и застряло в кровавой мякоти. Дьяков опустил нижнюю челюсть, попытался выпустить язык с бритвой изо рта, но Колчин ударил в челюсть снизу, заставив противника снова закрыть рот.
Дьяков обмяк, он чувствовал, что рот исполосован изнутри лезвием, быстро наполняется кровью, которой некуда деваться. Он закашлялся, брызнув кровавым фонтанчиком на светлую рубашку Колчина, на пиджак, на его лицо. Колчин справа и слева ударил по зубам. Бритва вылезла из языка, глубоко воткнулась в верхнее небо. Осколки выбитых зубов попали в горло. Дьяков уже оставил попытки к сопротивлению, его ноги обмякли, лицо сделалось серо голубым. Он хрипел и кашлял, толкал бритву языком, но делал только хуже. Крови во рту не убывало, она шла носом, лилась изо рта. Но с каждой секундой сладкой тягучей жижи становилось все больше, Дьяков захлебывался. Он кашлял и снова захлебывался. Колчин остервенело бил ему по лицу то открытой ладонью, то кулаком.
Дьяков предпринял последнюю попытку сбросить с себя противника, оттолкнулся ногами от решетки, изогнувшись дугой, дернулся всем телом, но даже не сдвинул Колчина со своей груди. Густая сладкая кровь стекала изо рта на скулы и шею, капала на решетку, с неё на пол фургона. Колчин размахнулся, и последний раз влепил кулаком по морде Дьякова. Бритва, прошла сквозь щель в зубах, насквозь пропорола верхнюю губу и наполовину вылезла изо рта.
Колчин привстал, чувствуя, как от напряжения трясутся колени, сделал неуверенный шаг вперед, хрипло дыша, схватился рукой за поручень и присел на скамейку. Он пошарил ладонями по карманам, достал сигареты и, прикурив, надолго задержал в легких сладкий дымок. Затем скинул с себя пиджак, с вырванным рукавом, лопнувший по шву на спине. Скомкав его, бросил в дальний угол. Расстегнул три пуговицы рубашки, стянул её через голову, тканью стер с лица кровавые брызги. Засунув рубашку под лавку, пригладил ладонью спутанные мокрые от пота и крови волосы.
153 
