ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  43  

Ласковин вспылил, вылез из машины, не заплатив и не слушая дядькиных: «Ну чего ты, ну спросил, ну садись, довезу!»

Холод слегка остудил нервы. Но пока он шел к Московскому проспекту, понял, что не расположен к пешеходным прогулкам: озирался на каждую проезжающую машину, вздрагивал, если какая-нибудь из них вдруг подавала к тротуару. Зрелище тормозящего автомобиля, опускающегося стекла и автоматной очереди, выпущенной в лицо, буквально стояло у Ласковина перед глазами. Пройдя метров четыреста, до остановки, Андрей решил сесть в троллейбус. И вот «восьмерка», на которой он ехал, мало того что почти десять минут ползла до Витебского, так и вовсе застряла. Без надежды на будущее.

Ласковин взглянул на запруженную народом трамвайную остановку и решил пойти пешком. Он двинулся наискосок, мимо ТЮЗа, через парк, к улице Марата. За это время его дважды облаяли собаки и один раз попытался остановить какой-то хмырь: «Земляк, слышь, выручи…» Ласковин оттолкнул его так, что хмырь едва не рухнул в обосранный шавками сугроб.

– Ну ты чё, земляк, ты чё такой злой? – обиженно закричал он вслед Ласковину.

На углу Марата и Социалистической, где смешивались «ароматы» «Северного сияния» и конфетной фабрики, Андрея догнал тридцать четвертый трамвай. Ласковин сел в него и, не проехав и остановки, ухитрился напороться на контролеров, только тут вспомнив, что за проезд полагается платить. Совсем, блин, отвык от общественного транспорта.

– Да он только вошел! – вступилась какая-то женщина.

– Надо оплачивать! – радостно заявил один из контролеров.– Ага! На выход!

– На выход, на выход! – поддержал второй, размахивая жетоном, как ордером на арест.– Халявы не будет.

Андрей, решив быть сдержанным, молча вышел из вагона и двинулся через дорогу. К его удивлению, оба контролера не отстали, а топали по бокам, а когда он снова оказался на тротуаре, вцепились в рукава его куртки, как репьи в собачью шерсть.

– Ну что еще? – вздохнул Ласковин.

– Как что? Штраф!

– Я же вышел! – удивился Андрей и сделал попытку освободиться.

– Не хотите платить – тогда в отделение! – важно провозгласил первый.– Вы оказываете сопротивление работникам мэрии Санкт-Петербурга!

– Кому? – изумился Ласковин.

– А ну стоять, пока ноги не перешиб,– злым шепотом процедил второй.

Знакомая интонация мигом лишила Ласковина с трудом сохраняемого равновесия.

Сбросив с локтя руку шептуна, он схватил его за галстук (надо же, контролер нынче пошел, скоро смокинги на выколоченные деньги покупать будут!) и встряхнул.

– Отвали,– сказал он севшим от ярости голосом. Шептун придушенно пискнул. Андрей оттолкнул его к стене, резко обернулся ко второму.

– Ну ладно, ладно,– забормотал тот, пятясь от бешеного ласковинского взгляда.– Ну все, ну работа у нас такая…

– На хрен такую работу! – бросил Ласковин и пошел в сторону Загородного.

– Слышь, Михалыч, это ж тот самый, бля буду! – сказал сидящий в машине милицейский сержант своему напарнику.

– Где? Который? – Напарник, лет на двадцать постарше первого, погасил папиросу и глянул в окошко.

– Вот, гляди! – Молодой сунул старшему фото.– Тот самый, за которого Крепленый стошку сверху обещал! Возьмем?

Старший посмотрел на фото, потом – на быстро идущего – руки в карманах – парня, невысокого блондина с усталым лицом.

– Да,– сказал.– Это он, Ласковин.

– Берем! – нетерпеливо проговорил младший.– Я счас выскочу, как он мимо пройдет, а ты…

– Придержи коней,– буркнул старший, разглядывая «того самого».

– Ну как же, Михалыч? Это же он, точно он, Михалыч! Брать надо!

И дернулся наружу.

– Сиди, я сказал! – рявкнул старший.– Куда полез? – И спокойнее: – Идет себе человек – и пусть идет. Нормальный человек, русский, не чучмек какой-нибудь. Пусть идет своей дорогой!

– Михалыч! – ахнул сержант.– Да ты что? Ты ж Крепленому обещал!

– А пошел он в жопу, Крепленый! – зло сказал старший.– Чтобы я в сорок четыре года для сраного зэка честных людей ловил? Пошел он в жопу!

– Но деньги,– пробормотал младший.– Да и Крепленый же сказал: он им там пожар устроил, ты говоришь – честный… Ну давай, Михалыч, уйдет ведь!

– А я говорю – честный! – рявкнул Михалыч.– Мало их жгут, говнюков! А деньги брал и брать буду! Вон, вишь, «каблук» поехал с ящиками. В ящиках знаешь что? Знаешь? И я знаю. И не трогаем! А почему не трогаем? Указание есть потому что. А деньги брал и брать буду! Пусть лучше детям моим достанутся, чем эти на блядей стратят! Сиди, я сказал, пусть идет!

  43