ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>




  52  

– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный…

Ласковин поднялся, и нахлынувшая боль заставила его крепко сжать зубы. Минуту он постоял, привыкая, потом двинулся к эскалатору. Поднимаясь вверх, Андрей проглотил очередную пару таблеток. Спустя несколько минут, когда он, пройдя мимо Московского вокзала, вышел на Староневский, боль отступила и настроение его поднялось.

Словно по некоему «великому закону равновесия», пронесшаяся мимо машина обдала Ласковина потоком грязи.

«Не бойся быть смешным!» – сказал себе Андрей, вспомнив нищего в метро и оглядывая осыпанную черными оспинами штанину. «Грязь – не свинец. Высохнет и осыплется!»

Зима, блин! Из-под каждого колеса – клозетная ниагара.

Вспомнилась собственная «жигуленка», чей черный скелет, поди, до сих пор стоит во дворе на Петроградской. Воспоминание это уже не было болезненным. Привык.

Ссутулившись, Андрей брел по изъеденному жизнью тротуару, и чертова слякотная зима понемногу вытягивала из него силы. От мира остался только «хлюп-хлюп» собственных шагов. Ни лица мужчин, ни ноги женщин его уже не интересовали. И наплевать, достанут ли сегодня «тобольцы» или нет. Максимум надежд: чтобы на чердаке на Советской не было засады. Чтобы согреть на спиртовке кружку чаю, залезть в спальник и наконец расслабить ноющие мышцы. Только одна ночь – и ему будет довольно.

Еще один нищий. Бр-р! В такую погоду, на чертовом мокром асфальте! Нет, не на асфальте, на коврике пенопленовом. А все-таки мерзостно. Ласковин перешагнул через вытянутую напоказ, обмотанную грязными бинтами ногу… и остановился. Покопавшись в кармане брюк, выгреб несколько влажных смятых бумажек и опустил в суповую тарелку на костлявом колене. Не этому – тому!

Ласковин вспомнил, что в доме по другую сторону проспекта живет его хороший знакомый. И не ведает о том, что бредет сейчас Андрей мимо в говенном плащике, ссутулившись, как больной артритом. И податься Ласковину некуда. Знал бы – небось позвал бы в гости, накормил-напоил, спать уложил… Вот так, Андрей, и наводят бандюг на хорошего человека!

Нет уж! Место Ласковину – на чердаке. В темном углу под трубой отопления. И тихо лежать, а то там, за стенкой, в мансарде, люди живут. Услышат – милицию вызовут: ишь, бомжей развелось! Спалят дом – сам бомжом станешь!

Милиция. Легки на помине. Ссутулившись еще больше, Андрей разминулся с тремя ментами, и те «проехались» по Ласковину равнодушными взглядами. Не по человеку – по одежде.

«Одно хорошо,– подумал Ласковин,– габариты у меня скромные. Был бы такой шкаф, как Митяй,– торчал бы в толпе, как Александрийский столп. Большой, конечно, неплохо: вес, внушительность. Но в конкретном случае, когда голова над толпой, в плечи ее не очень-то втянешь. А уж в спину широкую стрелять – одно удовольствие!»

Андрей нащупал в кармане влажный металл. Ма-аленькие такие пульки! Да, не поучи его в свое время Слава – сидеть бы этим пулькам у него под брюшным прессом. А ведь учился – недоумевал. На хрен советскому каратэку уход от огнестрельного? Недоумевал, но выучился. Сэнсэй сказал: делай, значит так делай и не сипи!

Ласковин улыбнулся. Это были хорошие мысли. Обычные. Живые. Захотелось есть. Тоже добрый знак.

Андрей остановился у киоска, купил «Сникерс». Зайдя под арку, сбросил с головы капюшон, набухший от сырости,– стало еще легче. Ел, поглядывая на улицу. Здесь, в тени, было относительно безопасно. Сухо и можно спину распрямить…

– Извините, сигаретки не найдется?

Девушка! Блин! Что ж ты, милая, со спины подкрадываешься? Если человека в одночасье деклассировали и включили в охотничий список, он ведь и бабахнуть может. С испугу. Или влепить уракен в висок, не оглядываясь… по такой головке.

Андрей выдавил улыбку, как остатки крема для бритья:

– Не курю, простите.

Девушка улыбнулась, прицокнула каблучками. И не уходила. Ждала чего-то. Ласковин пожалел, что откинул капюшон.

«Иди, милая,– мысленно попросил он.– Иди отсюда!»

Худенькая блондиночка, глазки большие, подкрашенные. Губки – тоже. Молоденькая совсем, лет девятнадцать.

«Нет, девочка. Нынче со мной дружить – беспокойное занятие».

– Не курю,– сухо повторил Ласковин.

– А-а-а…

Стоит, смотрит, улыбается уголочком накрашенного рта. Эдак «беспомощно»…

Андрею вдруг показалось, что перед ним призрак. Призрак прошлого…

«Мужчина, у меня подъезд такой те-емный! Вы не проводите меня, мужчина, а то мне стра-ашно! Марина меня зовут!»

  52