126 
– Одно из двух, – усмехнулся Воронин. – Я бы и сам догадался без всякого спора. Кстати, мы и не спорили. Мы за ним поедем?
– Улицы сейчас почти пустые, – Егоров не отрываясь, наблюдал за Вербицким. – Ну, в центре он нас, может, и не заметит. Но в этих Черемушках однозначно засечет. Мы его спугнем, он оборвет все концы.
Вербицких хотел надеть перчатку на правую руку, но передумал, сунул её в карман куртки, тихо захлопнул крышку багажника. Он постоял ещё минуту, словно дышал и не мог надышаться свежим воздухом. Наконец, он открыл дверцу, сел на водительское место и стал прогревать двигатель.
– С нервами у него все в порядке, – сказал Воронин. – Двигатель прогревает. Феноменально. Игорь Евгеньевич, если мы за ним не поедем, объясни мне, дураку, какого черта мы тут торчали до ночи? – Надо было – и торчали, – Егоров положил бинокль на колени. – Вот, например, выяснили, что ходит он в двадцать восьмую квартиру.
– Я бы тебе это за пять минут выяснил.
– Значит, с хозяином квартиры у Вербицкого общие дела, – продолжил Егоров. – Или там живет его любовница. Или то и другое: он имеет общие дела со своей любовницей. Посмотрим.
– А я бы сейчас сон посмотрел какой-нибудь. Самый захудалый сон посмотрел бы. – Уговорил, – вздохнул Егоров. – Считай, завтра у тебя отгул. Отсыпайся. А послезавтра твоя очередь дежурить в охране Романова. Ну, а в воскресенье – сам знаешь, едешь в Питер. Страховать тебя будет Костя Смирнов, он поедет в соседнем купе, через стенку. Вербицкий тронул «Жигули» с мести и скрылся из вида, завернув за угол дома.
* * *
– Теперь иди в двадцать восьмую квартиру, позвони в дверь, – скомандовал Егоров. – Притворись пьяным, спроси какую-нибудь Клаву, кого хочешь.
– А если никто не откроет?
– Если да кабы, – передразнил Егоров. – Надо не разговоры разговаривать, а вести объект, – Егоров положил на заднее сидение бинокль, достал оттуда длинный фонарик. – Если никто не откроет, возвращайся. К твоему приходу на этой ладони будут лежать ключи от двадцать восьмой квартиры.
– Это как?
– Я же говорю, Вербицкий сегодня целый день на ногах, устал, как собака. А ведь он человек, не робот. Вышел, погрузил сумки, постоял-постоял, да и бросил ключик к трансформаторной будке, в снег. Усталые люди всегда ошибаются. Все, иди.
Егоров, мигая на ходу фонариком, направился к трансформаторной будке. Согнувшись пополам он медленно, метр за метром осмотрел небольшой газон, вытоптанный людьми и загаженный собаками, где сквозь растаявший снег проступали черные проплешины земли. Разогнувшись, Егоров, помахивая фонариком, побежал к подъезду. Уже в парадном столкнулся с Ворониным, едва не сбив того с ног.
– Что, не открывают?
Замедлив шаг, Егоров поднялся к лифту, впустил Воронова в кабину, надел перчатки и нажал кнопку этажа. Выйдя из лифта на темную лестничную клетку, Егоров протянул фонарь Воронину.
– Которая дверь? – тихо спросил Егоров. – Посвети.
Провозившись с замком несколько секунд, он вытер ноги о коврик, шагнул в прихожую, жестом приглашая Воронина следовать за собой. Егоров зажег свет в прихожей, осмотрелся по сторонам, прошел в комнату, включил свет и там. Не сходя с места, он бегло осмотрел «стенку» с распахнутыми дверцами секций, три выпотрошенных чемодана, грудой наваленные на полу женские тряпки.
– Чего там? – через плечо Егорова в комнату заглянул Воронин.
Егоров, не ответив, развернулся и заспешил дальше по коридору, в кухню. Остановившись на пороге, он пошарил рукой по стене, пока не нашел выключатель. Под потолком загорелась яркая стосвечовая лампочка в цветном колпаке. Егоров инстинктивно отступил назад. Еще минуту он разглядывал скорчившуюся полуголую женщину, черные от крови подушки под её головой. Воронин, подошедший сзади, не сказал ни слова.
– Пошли, нам тут делать нечего, – Егоров выключил свет, повернулся к Воронину, похлопал его по плечу. – Ей уже не поможешь. Теперь её ни один академик не починит.
Заперев квартиру, они по лестнице спустились вниз, вышли к машине. Сев за руль, Егоров проехал два квартала, остановился, увидев телефонные автоматы. Он остановил машину, подбежал к автоматам, снял трубку.
– Але, это дежурная часть? – Егоров говорил нарочито гнусавым голосом. – Хочу сделать заявление. Только что стал свидетелем убийства. Я тут выпил, зашел в подъезд и задремал на лестнице. Просыпаюсь от женских криков. Зовет на помощь, кричит «убиваю». Потом крики стихли, а из квартиры вышел мужчина с сумкой. Примет его не запомнил. Спустя время, я позвонил в квартиру, не открывают. Видно, убил её этот мужик. Адрес? – Егоров назвал улицу, номер дома и квартиру Маргариты Павловны. – Откуда? Из автомата я звоню. А теперь ухожу, извините, мне неприятности не нужны.
126 
