Особенно,... 
65 
– Я пыталась уговорить тебя использовать другие цвета, когда их шили. Но ты настаивала на этом. Помнишь, какой упрямой ты была?
– Я, наверное, была глупа как пробка, – с чувством сказала Адди. – Не могла бы ты сказать мне, почему я решила сшить все розовое?
– Я полагаю, Джеф сказал, что этот цвет больше всего идет тебе, – спокойно ответила Мэй.
– Это просто замечательно. Теперь, когда я даже не могу больше видеться с ним, у меня целый шкаф розовых платьев.
Несмотря на все старания, Мэй не смогла сдержать улыбку.
– Аделина, этот цвет прелестно смотрится на тебе …
– Нет, даже не пытайся, – сказала Адди, неохотно начиная улыбаться, несмотря на свое раздражение. – Я безутешна.
Мэй сочувственно прищелкнула языком и заняла себя тем, что стала собирать платья, разбросанные по комнате, и складывать их на кровати.
– Мы все уладим, милая. Только дай мне подумать минутку.
Адди почувствовала, что ее раздражение спало, пока они с Мэй приводили все в порядок. Было кое-что почти волшебное в том, какое влияние на нее оказывала Мэй, что-то успокаивающее и чудесное в аромате ванили, в блеске ее чистых светлых волос, в мягких движениях ее тонких белоснежных рук. Это было самопровозглашенной ролью Мэй: утешать и успокаивать, давать распоряжения и организовывать, содержать дом в идеальном порядке и следить, чтобы все его обитатели жили в мире и гармонии. Адди знала, что не была так же терпелива, как Мэй, но не испытывала уверенности, что хочет быть. Но она все равно ценила это качество в Мэй.
– Давай посмотрим, сможем ли мы найти что-нибудь подходящее для тебя в моем гардеробе.
– Ты уверена? – Адди удивленно посмотрела на нее.
– Что ж, мы почти одного размера. Но у тебя талия тоньше. Я заметила, что ты не затягиваешь корсет так туго, как привыкла. Я собиралась поговорить с тобой об этом, Аделина.
Адди нахмурилась. У нее всегда была хорошая фигура. Но это было в то время, когда девушки не носили корсеты. В 1930 году женщина в годах носила корсет из китового уса, женщина средних лет – более легкий вариант, называемый корселетте, а девушки возраста Адди носили бюстгальтер и корсет, который совсем мало весил. Теперь же ее оценивали по другим стандартам, и в 1880 двадцатичетырехдюймовая талия была считалась огромной. Любая женщина, старая и молодая, носила жесткие корсеты из китового уса, укрепленные плоскими свинцовыми пластинами и затянутые настолько туго, насколько она могла выдержать.
– Я не могу дышать, когда он затянут туже, чем сейчас.
– Конечно, можешь, – сказала Мэй. – Раньше ты могла.
– Я изменилась, мама. Правда, изменилась.
– Я знаю, что порой это может быть неудобно, но просто не культурно позволять своей талии быть настолько большой, милая. И, кроме того, ходить без опоры вредно для твоей спины.
– Я постараюсь затягивать туже, – пробормотала Адди, зная, что упадет в обморок, если сделает это.
Мэй лучезарно улыбнулась ей.
– Вот это моя хорошая девочка. Я просто хочу, чтобы ты была самой красивой девушкой на танцах. И ты будешь. Я собираюсь дать тебе то сине-зеленое платье, которое даже не носила.
– О, я не могу взять то, что ты никогда …
– Я решила, что слишком стара для этого платья. Но оно прекрасно подойдет тебе. Пойдем, примерим его.
Адди последовала за ней вниз по коридору к ее спальне. Мэй и Рассел спали в отдельных комнатах, чтобы предотвратить появление новых детей. После того, как узнала об этом, Адди спросила Каролину, не в силах поверить, что такой крепкий мужчина, как Рассел, сможет обходиться без женщины всю оставшуюся жизнь. Каролина слегка покраснела.
– Я думаю, что он навещает кого-то время от времени, – сказала она.
Адди была обеспокоена этой мыслью.
– Но как странно. Кажется, что он и мама все еще любят друг друга.
– Конечно, любят. Даже, несмотря на то, что папа, возможно, проводит время в постели другой женщины, он любит маму так же сильно, как всегда любил.
– Но они не спят вместе …
– На самом деле это ничего не значит. Он может любить маму сердцем, даже, несмотря на то, что, возможно, любит другую женщину в физическом плане.
– Нет, он не может, – сказала Адди, сдвинув брови. Верность не была тем, что можно подвергнуть риску.
– Почему нет?
– Потому что он просто не может!
Вспоминая этот разговор сейчас, Адди всматривалась в аккуратную, в бело-желтых тонах спальню Мэй, а потом ее взгляд переместился на ряд платьев, висевших в шкафу.
65 
