28 
Богатенькая девочка — вернее, состоятельная женщина — с потрясающей внешностью, родословной, связями, талантами. И работает как вол, больше всех, кого он знает. Не сидит на своей классной заднице, не наливается коктейлями на пляжах Майорки, не отдыхает на яхте в Эгейском море, подставляя солнцу свои потрясающие ножки, не цедит вино в парижском кафе между опустошительными набегами на дорогие магазины. Вместо того чтобы прожигать время и деньги, она основала бизнес с подругами детства и пашет с утра до ночи, исполняя чужие прихоти.
Мэл подошел к роялю, взял наугад пару аккордов, продолжая размышлять о Паркер.
И работает она не за деньги. В ней совсем не чувствуется алчность. Деньги для нее — не самоцель, а неотъемлемая часть бизнеса, необходимость, а уж необходимость денег он прочувствовал на собственной шкуре.
Конечно, удовлетворение, которое приносит ей работа, тоже важно, но должно быть еще что-то, и он постарается это выяснить. Он хочет это выяснить.
Мэл почувствовал ее присутствие — словно повеяло теплом — и, подняв глаза, увидел ее в дверях.
О, да, он хочет добраться до ее тела.
Она надела джинсы, которые сидели на ней так же классно, как ее стильные деловые костюмы, короткие темно-шоколадные сапожки на высоких шпильках, ярко-красную блузку и куртку из тончайшей кожи того же цвета, что и сапоги. В ее ушах поблескивали серебряные кольца.
Классная Подружка Байкера?
Черта с два, Просто классная.
— Ты умеешь играть?
— Я? — Мэл пожал плечами. — Нет. Симпатичная у вас тут коллекция.
— Не спорю. Собирал в основном папа. У него не было никаких музыкальных способностей, и он безумно восхищался всеми, у кого они были.
— Дел иногда бренчит на пианино после пары бутылок пива. А ты?
— Пианино, скрипка… не только после пива. Цимбалы.
— Цимбалы я узнал. А это что? — Мэл постучал по стеклу на уровне маленького, похожего на ключ инструмента.
— Варган. Прижимаешь к зубам или губам и пощипываешь. Инструмент простой, звучный и очень древний.
— А это флейта пикколо?
— Нет, флейта сопрано. Вот пикколо. Если хочешь, я принесу ключ от шкафа.
— Нет, спасибо. — Мэл лениво удивился: откуда берутся такие названия, как «пикколо» или «саксофон»? — Просто люблю знать, на что смотрю. Если бы ты открыла шкаф, я захотел бы поиграть на всех инструментах, и сорвалась бы наша прогулка. — Он повернулся, и они оказались не плечом к плечу, а лицом к лицу. — Но, может, в конце концов я бы понял, на что смотрю.
Паркер отступила:
— Это не так уж сложно.
— На твой взгляд, да, но не на мой. Готова?
Паркер кивнула и направилась к выходу. По дороге она подхватила сумочку на длинном ремешке, перекинула ее через грудь.
— Кое-что о тебе я уже знаю. Ты все продумываешь. — Мэл коснулся пальцем ее сумочки. — Поездка на мотоцикле. Поэтому ты сложила необходимые мелочи в то, что можешь на себя повесить, а не в то, за что придется цепляться. Умно. Я люблю умных.
Мэл открыл и придержал для Паркер парадную дверь.
— А я люблю практичность. — Паркер показала на мотоцикл. — Это непрактично.
— Очень практично. Он везет меня, куда я захочу, расходует минимум топлива, и никаких проблем с парковкой.
— С этими доводами я согласна, но сомневаюсь в его практичности коннектикутской зимой.
— Зимы бывают разными. — Мэл отстегнул шлем и протянул ей. — Прежде, чем ты его наденешь, и справедливости ради, я должен упомянуть пари.
— Пари?
— С Делом. Джек и Картер присоединились. Я поспорил с Делом на сотню, что заманю тебя на мотоцикл.
Мэл не заметил в ее глазах ни гнева, ни холодности. Они просто чуточку сощурились.
— Неужели?
— Угу. Дел сказал: ни в жизнь. Джек его поддержал, так что на тебя поставлено две сотни. Картер поставил сотню на меня.
Паркер повертела в руках шлем.
— Ты говоришь мне это после того, как я согласилась, но до поездки. То есть я могу швырнуть шлем тебе в лицо и послать тебя к черту.
— Угу.
— Ладно. Картер свой выигрыш заслужил, но я хочу половину твоего. Конкретно — сотню Дела.
Ухмыляясь, Мэл перекинул ногу через мотоцикл.
— Справедливо.
На этот раз ему не пришлось напоминать ей, чтобы она крепко держалась. Когда взревел мотор, Паркер сама обхватила парня за пояс.
Может, ее сердце и грохотало, особенно, на поворотах, но невозможно было отрицать наслаждения, которое доставляла ей эта бешеная гонка. Невозможно было отрицать и того, что она оказалась здесь по собственному желанию… и из любопытства. Правда, любопытство уже удовлетворено, а летящее под колеса шоссе и бьющий в лицо ветер возбуждают не меньше, чем в первый раз.
28 
