Особенно,... 
21 
Антон и не пытался припомнить всех своих кратковременных подруг. Иронично признался:
– Ну, ты понимаешь, я ищу вдохновения, а оно такая капризная штука. Мы, поэты одежды, народ особый.
Татьяна с прищуром на него посмотрела, но ничего не сказала. Допив бокал, он оглянулся, заметил стекленеющий взгляд номера раз, и спросил у спутницы, не желая явного скандала:
– Ну что, домой?
Если б был один, с удовольствием подрался. У него, как у большинства нормальных мужиков, после выпитого играла кровь и хотелось почесать кулаки.
Татьяна согласно кивнула, и они пошли домой, пройдя мимо столика, за которым сидел наблюдавший за ними мужчина. Тот вскочил, но взявший их на заметку охранник быстро пересек ему дорогу, и вслед не пустил. Татьяна еще несколько раз оглядывалась, боясь, что он вот-вот их догонит. Успокоилась, лишь свернув за угол.
– И что это с Вадимом? Никогда он таким воинственным не был.
Антон лишь усмехнулся ее наивности. Не был? Просто повода не было, никогда ее с другими мужиками не видел, вот и скромничал.
Ничего не ответив, предложил идти пешком, благо до ее дома было всего-то два квартала. Дойдя до дома, Антон забрал у нее ключ и открыл квартиру сам. Едва захлопнув дверь, стремительно стянул с Татьяны платье. Через десять минут, лежа рядом с ней на кровати, расслабленно уткнув нос в ее плечо и прерывисто дыша, внезапно признался:
– И почему я себя с тобой так странно веду? Обычно я соблазняю женщин, а не набрасываюсь на них, как незрелый мальчишка. Стыдно прямо.
Она насмешливо заметила:
– Наверно, это любовь.
Антон послушно согласился, иронично глянув на нее одним глазом:
– Ага! Наверняка!
И снова потянулся к ней жаждущими губами. Она чуть отстранилась и заботливо заметила:
– Ты же вдохновения ищешь, а не истощения организма.
В ее голосе ему послышалась легкая насмешка, и он убрал ее противящиеся руки:
– Ерунда! До истощения мне далеко. Но если почувствую его признаки, то, конечно, начну экономить силы. – И продолжил начатое.
На следующий день, закрывшись в большой комнате, быстро рисовал, периодически вскакивая и бегая по комнате, что-то обдумывая. Татьяна работала в своем кабинете, но время от времени прислушивалась к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Писать не хотелось, она просто жаждала почувствовать на своем теле его горячие руки, и на губах – его твердый настойчивый рот. Ругала себя, говоря, что им обоим нужно работать и что они уже давно не сексуально озабоченные подростки, но желание было сильнее ее.
Не выдержав, пошла к Антону и столкнулась с ним в коридоре. Пробурчав:
– К черту эту работу! – он прижал ее к стене и принялся целовать мелкими, почти невесомыми, поцелуями.
Она отвечала ему с всё нарастающим пылом и опомнились они уже на ковре в большой комнате. Посмотрели друг на друга и вдруг принялись громко и заливисто смеяться. Убирая с ее волос прилипшую к ним нитку, Антон внезапно признался:
– Знаешь, меня страсть никогда не заставала так внезапно. Честное слово, если бы надо мной падала крыша, я не смог бы остановиться. Но вообще-то подобный пыл мне совершенно не свойственен.
Он быстренько скрылся в ванной, явно желая обрести утраченное равновесие. Когда вышел, сияя благонравной чистотой, в ванной скрылась Татьяна, саркастически на него посмотрев, и он несколько застыдился, признав, что презрел правило каждого истинного джентльмена: сначала дамы.
Вечером они слегка поужинали, и снова отправились в кровать, где всё повторилось сначала.
Татьяна поначалу страшилась, что вместе им будет жить тяжеловато, уж слишком они разные, но ее опасения оказались безосновательными. Антон оказался легким в общении человеком. По вечерам, приходя из офиса, наскоро ужинал чем бог послал, потом уходил в свою комнату и до одиннадцати часов что-то там рисовал, кроил, строчил, примерял, иногда громко и неистово ругался.
Поскольку она сама сидела в это время в своем кабинете и упорно работала, то звуки, раздававшиеся из большой комнаты, до нее почти не доходили. В одиннадцать он приходил к ней и возмущался, почему она до сих пор сидит за компьютером.
– Если ты не успеваешь сделать всю работу в рабочее время, это значит одно – такую работу нужно менять!
Понимая, что таким образом он продемонстрирует свою о ней заботу, Татьяна молча улыбалась и позволяла увлечь себя в постель.
Иногда они выходили на какой-нибудь светский раут. Антон наряжал ее в очередной сногсшибательный наряд, и тогда она чувствовала себя манекеном. Правда, не просто манекеном, а манекеном в модном платье с аксессуарами – со вкусом подобранным ожерельем, цепочками и браслетами. Чтобы не скучать, пыталась знакомиться на этих тусовках с другими манекенами, но все они говорили только на им одним известные темы, главным образом о том, какой модельер с каким манекеном в настоящее время спит, и Татьяна, чувствуя себя не в своей тарелке, скоро вовсе перестала с ними общаться.
21 
