Особенно,... 
23 
Татьяна уразумела:
– Ага, это он тебе первоначальный капитал для раскрутки дал?
– Капитал мамина заслуга, а не отцова.
– А она у тебя кто?
– А она у меня жена простого американского миллионера. Папаня после русской расслабухи не сразу смекнул, что в Америке женщины, да еще красивые, самый большой дефицит. А мамуля у меня весьма хороша, а уж на фоне стопудовых американок и вовсе вне конкуренции.
Татьяна изумленно округлила глаза:
– И что, она нашла себе мужа попрестижнее?
Он зафыркал.
– Да если б нашла, а то ее нагло у папани увели. Сначала его босс, потом босс босса, а уж потом этот ее нынешний муж. Неплохой мужик, между прочим. Трясется над ней, правда, уж чересчур. Я когда у нее в последний раз был, так в дом еле проник – там охрана, как у президента, и впустили меня не по ее команде, а по его. Когда он удостоверился, что я и в самом деле всего лишь сын, а не рьяный поклонник.
– Но ей нравится?
– Конечно, после нашей-то нищей советской жизни. Она мне говорила, что теперь работает просто женой. Самая важная ее обязанность – меню на день составить. Она даже светские приемы сама не организовывает, для этого у них секретарша есть. Пол, ее великолепный муженек, на этих раутах ее за руку держит, чтобы не украли. Он сам именно так и поступил, когда ее предыдущий муженек зазевался. Теперь боится, чтобы кто-нибудь и с ним такого не проделал. Мамуля наверху блаженства, у нас в России у нее сроду такого внимания не бывало. К тому же она этому своему Полу дочь родила. Сестре сейчас уже двенадцать лет. Симпатичное существо, между прочим. Так забавно русские слова корячит – закачаешься.
– А что, твой отец один остался?
Антон сумрачно засмеялся.
– Да нет, он после матери уже третью жену из России вывез. Последняя что-то задержалась, наверное, папашка осторожнее стал. Там ведь с женщинами ушки надо на макушке держать. Только не доглядел – тут же увели. А если учесть, что наши бабы на фоне тамошних все Снегурочками кажутся…
Татьяна о чем-то задумалась. Антон сразу отреагировал:
– Ты и не думай в Америку сматываться. Так в России скоро путних баб вовсе не останется. Надо же: основной импорт страны – нефть и женщины.
Она заметила, что ему-то волноваться об этом не надо, он же не собирается просидеть всю оставшуюся жизнь возле ее юбки, на что он вежливо согласился:
– Конечно, сидеть уж очень скучно. Но вот лежать гораздо приятнее! – и, шмякнувшись на пушистый ковер, рывком повалил ее на себя. – Вот так-то гораздо лучше. А почему ты не говорила мне, что так хорошо готовишь? Чтобы не эксплуатировал?
Она забарахталась, пытаясь встать, но он не дал ей подняться.
– Ты знаешь, я всю жизнь мечтал о сексе на хорошем пушистом ковре. Давай повторим, я уже и забыл, каково это… – и принялся стягивать с нее брючный костюм.
Татьяна попыталась воспротивиться.
– Холодно это.
– Да ладно тебе, неженка! Ты же со мной, я тебя согрею. – И прижал ее к своему горячему твердому телу.
Смирившись, она расслабилась, стараясь извлечь из сей сомнительной ситуации максимум удовольствия, и он принялся целовать ее с всё возрастающей страстью.
Закончив, звонко шлепнул пониже спины и скомандовал:
– Ну, давай иди трудись! Ишь, разлеглась тут! Мне работать надо, сама знаешь, в начале января показ!
Смерив его нарочито недовольным взглядом, она вышла, а Антон с удвоенной энергией принялся за дело. Пожалуй, за свою жизнь ему еще никогда так плодотворно не работалось. Идеи приходили легко, и так же легко воплощались в образы. Он чувствовал, что на сей раз успех будет потрясающим. И, пожалуй, за это нужно благодарить его нынешнюю музу.
Но конец всё равно уже близок. Антон представил прощальный ужин в ресторане, цветы, горящие свечи и шампанское. Вместо тихого умиротворения, которое приходило к нему в моменты расставания, душу обуял странный страх. Встряхнувшись, решил ничего подобного с Татьяной не устраивать. К чему это пижонство?
Но в глубине души признал, что просто боится не выдержать и остаться. На неопределенное время, и тогда прости-прощай свобода, а, следовательно, и творчество, и вдохновение. Ведь по-другому не бывает, доказано тысячелетним мужским опытом.
Все последние дни перед показом Антон пропадал в своем ателье. Великолепные закройщики, любуясь его головоломными выкройками, смотрели на него как на настоящего волшебника и не скрывали восхищения. Периодически после пышных похвал он жалел, что рядом нет Татьяны и она не представляет, какой талантище оказывает ей честь, деля с ней кров и постель. Он чувствовал себя если не гением, то кем-то очень к нему близким.
23 
