Последние отзывы

  6  

Голод властно требовал отправиться на поиски очередной жертвы, слабый голос совести твердил обратное. Эта внутренняя война с самим собой отнимала у меня последние силы. Я продолжал бродить по комнатам, когда неожиданно услышал стук в дверь.

Я сразу же понял, кто это, ибо голод предельно обостряет все чувства. Застыв возле тяжелой входной двери, по другую сторону которой стоял человек, я ловил живое тепло его тела и слышал биение сердца. Я почти ничего не знал об этом человеке, даже его имени. Он мне назвал только свою фамилию – Вайс.

Я резко распахнул дверь. У меня были причины для недовольства Вайсом. Голод лишь усугублял их, подводя к опасной черте.

Дверь открывалась вовнутрь. От моего рывка она широко открылась и даже ударилась о стену. Вайс, стоявший на крыльце, слегка вздрогнул. Наверное, он подумал, что тьма скрывает его от моих глаз, отчего и позволил себе содрогнуться. Вряд ли он был таким уж храбрецом, но свои чувства умел держать при себе.

Между тем я прекрасно видел Вайса, словно он явился ко мне не вечером, а в солнечный полдень. Передо мной стоял невысокий, неряшливо одетый человек. Внешность его была весьма заурядной. Из-под засаленной шапки выбивались начавшие седеть жиденькие рыжеватые волосы. Физический труд искривил ему верхнюю часть спины, отчего казалось, будто он отвешивает бесконечный поклон. А позади Вайса раскинулась сияющая огнями Вена, маня на вечернюю охоту.

Увидев меня, Вайс стянул с головы шапку и стал мять ее в грязных руках. Сделал он это инстинктивно; такое выражение почтительности я часто встречал у людей из низших слоев общества. Однако на лице моего гостя было написано упрямство, да и держался он явно вызывающе. Не обращая внимания на мой гнев, Вайс, как всегда, постарался рассмотреть внутреннее убранство дома. Думаю, это он делал тоже инстинктивно, прикидывая, нельзя ли что-нибудь стянуть. К неудовольствию Вайса, его в очередной раз постигла неудача: внутри, где горела единственная свеча, было почти так же темно, как и снаружи.

– Герр Румлер, я, значит, пришел за... – начал он, но я властно махнул рукой, велев ему замолчать.

Было бы куда разумнее впустить его в дом и уже там вести наш диалог, не предназначенный для чужих ушей. Но голод и злость, одолевавшие меня в тот момент, притупили чувство опасности.

Вечер был довольно холодным. Изо рта и ноздрей Вайса вырывались облачка пара, в отличие от меня, которого можно было принять за говорящую статую.

– Герр Вайс, – сердито прошептал (правильнее сказать, прошипел) я. – Вряд ли вы имеете привычку читать газеты.

В ответ он тупо поглядел на меня. Скорее всего, он вообще не умел читать.

– Тогда позвольте сообщить вам новость, которая взбудоражила всю Вену. Похоже, в городе орудует жестокий убийца. Его жертва была найдена обезглавленной, с деревянным колом, вонзенным прямо в сердце. Но это еще не все.

Мой голос звенел от ярости, хотя я старался говорить тихо, чтобы не привлекать внимания случайных прохожих.

– Помимо жестокости, убийца отличается изрядной глупостью. Обезглавленное тело он бросил прямо на кладбище, где оно и было обнаружено местными властями.

Глаза Вайса вначале округлились, затем сузились в щелочки. На его лице опять появилось выражение тупого упрямства.

– Господин, я сейчас вам объясню...

– Ничего не желаю слушать! – выкрикнул я в приступе гнева, терзаемый к тому же муками голода. – Я вам плачу не за объяснения, а за работу! И у вас еще хватило нахальства прийти ко мне, рассчитывая получить деньги!

Отсвет уличных фонарей упал на заросшее неопрятной щетиной рябое лицо Вайса. Он опустил голову, продолжая мять в руках шапку. Вряд ли этому человеку были знакомы угрызения совести или хотя бы раскаяние за допущенные промахи. Скорее всего, сейчас он спешно придумывал оправдание.

Налетел порыв ветра, который вместе с вечерней свежестью принес и запах Вайса – едкий запах потного, давно не мытого тела. Несколько месяцев назад я бы брезгливо поморщился и отвернулся. Но сейчас меня притягивал сладостный, с горчинкой, аромат его крови. Я слышал легкие, ритмичные удары его сердца. Теплое, полное жизни тело Вайса влекло меня, как огонь, пылающий в очаге, манит озябшего путника.

Я мог бы убить его прямо здесь, на крыльце своего дома. Все произошло бы тихо и быстро – Вайс впал бы в блаженное забытье, а я бы пил кровь этого никчемного человечишки до последнего удара его сердца.

  6