— Давно вы перестали заикаться, Генри?
Глава 16 И НОВЫЕ ВОПРОСЫ
Генри
На самом деле Кранча звали по-другому. При жизни.
Известно, что колдовская сила, если вовремя не передать ее преемнику, держит человека на этом свете, словно якорь. Обладатель силы зависает на тонкой границе жизни и смерти-а это больно. Колдун терпит чудовищные муки. Он не может умереть, хотя практически уже мертв. Этим я и воспользовался, оставив себе на память голову Кранча. Высушил по обрядам варваров и поместил в стеклянную колбу.
Правда, перед этим его пришлось убить.
Год и три месяца гейворийского плена в обмен на мертвого колдуна — ну что ж, я неплохо плачу по счетам. Варварам не на что жаловаться…
Сморщенные губы нехотя разомкнулись — в моей голове зазвучал голос. Он сказал:
— Тхупе.
Я подумал, что ослышался.
— В-выпить чт-то?
— Аре сэдих, ихеки. «Эликсир, тупица».
Да и мне, впрочем, тоже. Прежде чем ответить Кегниту, я помолчал. Иногда лучший способ солгать — это сказать правду. Что-то вроде: а на вкус это пойло — полное дерьмо…
Но ведь действительно помогло?
Заказать, что ли, плащ с вышивкой: «Излечен знахарскими средствами»?
— Меня подлечили, лейтенант, — сказал я. — Та еще отрава, до сих пор подташнивает. Где мое вино…ах да! Я вспомнил. — Я же его выкинул…
Кегнит остро взглянул на меня. Что интересно, сегодня он совершенно не напоминает толстую ленивую белку. Собранный, жесткий. Ну, кто бы сомневался.
— Сами дойдете до дома, Генри?
— Хотите составить мне компанию? Отлично! У меня как раз найдется пара бутылок…
Кегнит вдруг улыбнулся. Настороженность исчезла, словно ее и не было.
— В другой раз, мессир граф. — Он приложил пальцы к шляпе в ироничном салюте. — В другой раз. Надо идти, служба… сами понимаете. Простите за вторжение. И потише здесь, хорошо?
Поход героев, так это теперь называют. Словно в насмешку. Речная галера, полсотни солдат, семь знаменитых рыцарей и один никому не известный молодой аристократ, затесавшийся в эту компанию хитростью. Ришье Лисий Хвост. Восьмой рыцарь.
Пятая нога — неожиданно ставшая известней, чем собака в целом.
После того как Кегнит с дозором ушли, я еще долго сидел в саду. Тихо. Спокойно. Цикады эти певучие. Небо такое, словно плеснули звездами, как из ведра. Потом вернулся в дом, приказал слуге принести огня и горячего вина. Сел в гостиной со свечами и стал пить вино, глядя, как оконные стекла становятся сначала густо-синими, потом светлеют, светлеют, пока не приобретают едва заметный розовый оттенок, за которым — влажная зелень. Утро, часы в гостиной отбили четыре. Скоро рассвет.
Веки песком присыпаны. Дремотная тяжесть в теле, но сна — ни в одном глазу. Несколько раз за ночь спускался Корт, проверял караулы. То есть убеждался, что я не сплю (из парадной доносилось негромкое похрапывание слуг; не все волонтеры Молнии оказались столь же исполнительны), предлагал сменить (я качал головой: не надо) и уходил наверх — досыпать. Вот у него проблем со сном не было. В любое время, в любом месте.
Настоящий солдат.
Как и те, что отправились в Поход героев.
С тех пор я чувствую себя мошенником, присвоившим чужую славу. Они — умные, храбрые, везучие и опытные, настоящие воины — погибли. А я, «мерзкий аристократ», — выжил. Стал знаменитостью. И мне частенько кажется, что меня сейчас разоблачат. Какой-нибудь мальчишка ткнет на улице в меня пальцем и закричит: «А герой-то ненастоящий!»
Такая вот странная слава.
Иди, Ришье. Иди и сделай, что сможешь.
Я пошел и сделал. Ты доволен, Вальдар?! Я чуть было не надорвался, убивая этого вашего Мертвого Герцога.
Трудно становиься героем, когда привык быть Выродком.
Потом пришла Ива и стала гладить меня по голове. Запускала пальцы в волосы и прижимала мою голову к своему животу. Тепло и спокойно.
— Бедненький, — шептала Ива при этом. — Бедненький…
— Кто?
Я открыл глаза, посмотрел на нее снизу вверх. Задремал, оказывается. Уже совсем светло, ее белая ночная рубашка кажется почти прозрачной. Я протянул руки и обнял Иву за бедра. Приятно.
— Не помешаю? — сказали сзади. Женский голос. Глубокий, чуть хрипловатый, словно после бурной ночи.
Ива вздрогнула. Попыталась отстраниться — я удержал.
Потом медленно-медленно отпустил Иву и посмотрел на сестру…