48 
— Я же сказал, чтобы вы никуда не отлучались с эстансии!
— В целях безопасности, я помню. Но я не понимаю, что мне здесь может угрожать. И к тому же я никогда не катаюсь одна. Меня всегда сопровождает Карлос. Черт, вы опять кричите на меня, и поэтому я ничего не буду вам объяснять! — довольно запоздало возмутилась Оливия.
— Извините, я не хотел кричать. Я отвечаю за вас, — сказал Рональд уже спокойно, сразу остыв при упоминании о Карлосе.
— С каких это пор?
— Я обещал Патрику присматривать за вами.
Рональд лукавил, упоминая Патрика. Он сам бы не пережил, если бы с Оливией что-то случилось. Но сказать ей об этом сейчас означает снова нарваться на новый бесконечный спор.
— Звучит так, словно он просил вас присмотреть за стадом коров! Я не нуждаюсь ни в каком присмотре, так что можете забрать свое обещание обратно!
— Попробую, как только его увижу, — пообещал Рональд, и Оливия смерила его подозрительным взглядом.
— А что с матерью Вина? — спросила она, неловко переводя разговор на другую тему. — Винсент сказал, что она больна и больше не может присматривать за ним…
— Верно, она неизлечимо больна, — процедил Рональд. — Моя сестра наркоманка.
— Простите.
— Ничего. Я избаловал ее. После смерти отца она была очень подавлена, и я прилагал мыслимые и немыслимые усилия, чтобы ее отвлечь. — Рональд говорил совершенно спокойно, но Оливия уже знала, при каких обстоятельствах он лишился отца. — Потом она отправилась в университет, я до сих пор сожалею, что позволил ей уехать из дому. Она оказалась совершенно неприспособленной к жизни. Сначала нахваталась дурацких идей, потом связалась с феминистками. Она всерьез считала, что мужчины подлые свиньи, эксплуатирующие женщин в свое удовольствие, и сообщила мне, что готовится стать матерью-одиночкой, почти накануне родов. Мария родила Винсента, а потом стала употреблять наркотики. От отчаяния — как она мне сказала! Несколько раз я заставлял ее проходить курс лечения, но она все время срывалась. В последний раз она проходила курс полгода назад. Я решил, что сестра взялась за ум, и даже отдал ей Винсента, так как она поклялась, что завязала.
— Значит, вы сделали не все для того, чтобы она завязала, — вырвалось у Оливии.
Но Рональд не рассердился.
— Это значит, что она слабохарактерная кретинка, и теперь мне придется прочесать полстраны, чтобы отыскать ее в каком-нибудь притоне и вытащить из-под такого же наркомана, как и она сама, — устало сказал он.
Он что, решил шокировать ее подробностями? Рональд буравил Оливию взглядом, словно ожидал, что она немедленно зальется краской и начнет лепетать что-то несуразное.
Она подавила желание метнуть в его голову сковороду и холодно спросила:
— Вам обед подать в столовую?
Рональд растерянно огляделся, только сейчас обнаружив отсутствие Лауры.
— А где Лаура?
— Уехала с Антонио. Его жене тяжело справляться с тремя детьми.
— С тремя? А вы ничего не путаете?
— Наследник появился два дня назад. Его назвали Рональдом. В вашу честь. Лаура должна приехать послезавтра, и тогда она поведает вам эту историю в подробностях. Так что с обедом?
— Я поем здесь.
— Как пожелает сеньор.
Рональд понял, что Оливия все еще злится на него. Он смотрел, как она ловко расставляет тарелки.
— Я приготовила гаспачо, Лаура сказала, что вы его любите. На десерт вам придется довольствоваться домашним печеньем.
— Оливия… Спасибо за Вина. И за обед, — хрипло произнес Рональд.
Она коротко кивнула.
— Меня уже ждет Карлос.
— Идите. Я присмотрю за Винсентом, если он проснется.
— Я ненадолго, — пообещала она и вышла на улицу.
Рональд проводил взглядом ее ладную фигурку, слегка озадаченный задумчивой полуулыбкой на губах Оливии. В окно он видел, как Оливия подошла к Карлосу, который ждал ее с двумя оседланными лошадьми, и гнедая кобыла тут же потянулась к ее руке, выпрашивая лакомство. Оливия раскрыла ладонь, угощая лошадь сахаром, потом легко вскочила в седло, Карлос последовал ее примеру, и они оба пропали из поля зрения Рональда.
Оливия вернулась примерное через час, и только тогда напряжение, державшее Рональда в тисках, ослабло. Он как раз показывал Винсенту лошадей, мальчик угощал полугодовалого жеребенка яблоками и сахаром, и неизвестно, кто из них двоих был в большем восторге. С места, где стоял Рональд, он имел прекрасную возможность не выпускать из поля зрения племянника, наблюдать за Оливией и оставаться при этом незамеченным ею.
48 
