Особенно,... 
60 
Я покинула Марсель в роскошном экипаже. Обернувшись, я увидела позади длинный караван карет, лошадей и тяжело нагруженных мулов. Двадцать тысяч всадников, пятьсот собак, столько же соколов и коршунов. Вместе с цирком с нами путешествовали рысь и лев. Мы останавливались в разных домах, в основном в замках аристократов. Они были счастливы принять у себя королевский двор. Наконец мы добрались до долины Луары.
Королевская резиденция Блуа показалась мне величественной и противоречивой. С одной стороны стоял замок из красного кирпича, построенный предшественником Франциска I Людовиком XII и унаследованный его дочерью Клод. Здесь Жанна д'Арк приняла благословение от архиепископа Реймского перед тем, как повести войска на бой. Клод любила замок, а когда вышла замуж за Франциска, тот поставил рядом современный четырехэтажный дворец.
Дворец не был похож на итальянские палаццо. Помещения соединялись друг с другом не коридорами, а винтовыми лестницами. Первые дни в Блуа я постоянно задыхалась, но спустя неделю бегала вниз и вверх без всякого труда. Королю так нравились винтовые лестницы, что одну из них, массивную и внушительную, он поместил в центре здания, украсив скульптурами в готическом стиле.
Покои короля и королевы находились на втором этаже; там же, в нарушение традиций, была спальня фаворитки Франциска герцогини д'Этамп. Детские апартаменты располагались на третьем этаже. Люди не столь значительные занимали первый этаж, там были также трапезные, кухня и караульная служба. В многочисленных соседних постройках жили кардиналы, чиновники, придворные, счетоводы и уйма других придворных.
Настала ночь; к этому времени я поела и убедилась, что мои сундуки распакованы. Меня провели в просторные помещения, примыкавшие к комнатам сестер Генриха. Короля ожидали на следующее утро. Я привыкла к тому, что у меня есть спальня и аванзал, но сейчас у меня появилась еще и гардеробная, куда поместилась вся моя одежда вместе с сонной служанкой, и кабинет — маленькая личная комната. Над камином в моей спальне было выбито изображение золотой саламандры — личный символ короля Франциска, а под ним девиз: «Notrisco al buono, stingo el reo» — «Питаю хорошее и уничтожаю плохое».
Я отпустила французских служанок и позвала свою камеристку, мадам Гонди, чтобы помогла мне раздеться.
Мари-Катрин де Гонди была потрясающе красивой тридцатилетней женщиной с рано поседевшими волосами и тонкими черными бровями. Кожа ее была безупречной, и крошечная темная родинка в уголке рта только подчеркивала белизну лица. Мадам Гонди была отлично образованна, умна и обладала естественным изяществом, без всякого жеманства.
Де Гонди была француженкой, но с приятной особенностью: она много лет прожила во Флоренции, прежде чем влиться в мою свиту. Поэтому она бегло изъяснялась на тосканском наречии. В тот вечер я была не расположена говорить по-французски, и беседа с камеристкой меня успокаивала. Когда она меня раздела, я попросила ее почитать вслух и дала книгу со стихами тети Маргариты «Miroir de l'Ame Pecheresse» — «Зерцало грешной души».
Какое-то время она читала, потом я отправила ее спать: бедная женщина устала после долгого путешествия. Я все еще испытывала беспокойство. Тут я вспомнила рассказ тети Маргариты о королевской библиотеке, завернулась в плащ, взяла лампу и пошла по винтовой лестнице.
Расположение комнат в замке было сложным, но после нескольких неудачных попыток я обнаружила лестницу, которая вела в библиотеку. В просторном помещении было темно, стояла безлунная ночь, и комната напоминала пещеру с высоким потолком. Я держала перед собой лампу, боясь врезаться в стену или в мебель.
Наконец я почувствовала гладкую поверхность дерева и покрытые шелком книжные переплеты. Приблизившись, я подняла лампу и увидела шкаф, поднимавшийся с пола до потолка. Оказалось, что в комнате есть и другие шкафы. Все книги были одного размера, но переплетены в муаровый шелк разных цветов. Конечно же, среди них нашлись «Божественная комедия» Данте, «Триумфы» и «Книга песен» Петрарки и «Декамерон» Боккаччо.
Были здесь и названия, которых я никогда раньше не встречала: новенький томик «Пантагрюэля» Рабле, «Утопия» Томаса Мора и удивительный сборник Боккаччо «De claris mulieribus» — «О знаменитых женщинах».
Вскоре я наткнулась на другие сокровища: «Theologica Platonica de Immortalitate Animae» — «Платоновское богословие о бессмертии души». Я тут же сняла книгу с полки и могла бы прекратить свои поиски, но у меня разгорелся аппетит. Мурашки побежали по телу, когда я заметила «De Occulta Philosophia Libri Tres» — «Оккультную философию» Корнелия Агриппы. Значит, вот она — оккультная коллекция короля. Я подняла лампу к полке и осветила книги по астрологии, алхимии, каббале и талисманам.
60 
