Особенно,... 
226 
Наконец он увидел Сент-Джеймса, шагающего по площади. Он подозвал официанта и заказал еще два кофе — чашку для себя и вторую для друга. Напитки прибыли одновременно с Сент-Джеймсом, который оставил пальто на вешалке при входе в кондитерскую и пробрался мимо столиков и стульев к Линли.
— Лорд Ашертон отдыхает, — произнес Сент-Джеймс с улыбкой, выдвигая стул и с осторожностью усаживаясь.
Линли поморщился.
— То есть ты уже в курсе?
— Трудно было остаться в неведении. — Сент-Джеймс подвинул к себе сахарницу и приступил к традиционной процедуре превращения обычного кофе в несъедобный для любого другого человека продукт. — Твой портрет вывешен в каждом газетном киоске.
— Продолжение следует, — сказал Линли. — Если я не сумею предложить Корсико и его редактору что-нибудь поинтереснее собственной персоны.
— А что будет в продолжении?
Сент-Джеймс добавил в чашку молока — для цвета — и начал размешивать ложечкой получившуюся смесь.
— По-видимому, с ними связался Найс. Из Йоркшира.
Сент-Джеймс оторвался от кофе. С момента своего появления он все время улыбался, но теперь посерьезнел.
— Ты должен остановить их.
— Я должен уберечь остальных членов команды. Особенно Уинстона. Они планируют заняться им сразу после меня.
— Оберегая Уинстона, ты готов выставить на всеобщее обозрение свое грязное белье, Томми? Я не в восторге от этой идеи. Это несправедливо по отношению к тебе и, даже в большей степени, по отношению к Джудит. Да и про Стефани нельзя забывать.
Родная сестра, родная племянница, думал Линли. Йоркширское убийство самым непосредственным образом касается и их, ведь у одной оно отняло мужа, у другой — отца. Спасая команду от ненасытных репортеров, он подвергал публичному унижению не только себя, но и своих близких.
— Другого выхода я не вижу. Могу только предупредить, чтобы они были готовы. Надеюсь, справятся. Им уже довелось через это пройти.
Сент-Джеймс хмуро смотрел на кофе. Он помолчал, раздумывая, покачал головой и сказал:
— Переведи стрелки на меня, Томми.
— На тебя?
— Моя история на некоторое время отвлечет газетчиков и от Йоркшира, и от Уинстона. Я тоже член команды и принимаю участие в расследовании, пусть и не такое активное, как остальные. Разыграй мою карту, пусти по моему следу.
— Ты представляешь, что это значит?
— Да, поэтому эта перспектива у меня энтузиазма не вызывает. Но нельзя допустить, чтобы семейные дела твоей сестры обсуждались в желтой прессе. А через меня они выйдут лишь на…
— Вождение в пьяном виде и твою травму. — Линли оттолкнул от себя чашку с кофе. — Господи, сколько же ошибок я совершил!
— Только не в тот раз, — сказал Сент-Джеймс — Мы оба были пьяны. Давай не будем об этом забывать. И кроме того, я очень сомневаюсь, что твой репортер из «Сорс» посмеет коснуться темы моего… физического состояния, скажем так. Это было бы в высшей степени неполиткорректно. Только представь: «Зачем вы носите на ноге это приспособление, сэр?» Это столь же немыслимо, как поинтересоваться у мужчины, когда он перестал бить жену. И вообще, если репортер настолько толстокож, что поднимет эту тему, я скажу, будто кутил с другом — и вот результат. Наглядный урок для нынешних сумасбродных подростков.
— Нет. Ты же не хочешь, чтобы они на тебя набросились.
— Конечно нет. Меня засмеет вся родня, и я уж не говорю о том, что скажет матушка в своей неподражаемой манере. Но давай посмотрим на это вот с какой точки зрения: я ведь и внутри расследования, и вне его, и обстоятельство это можно использовать как угодно, особенно при общении с Хильером. Можешь стоять на том, что я член команды — а ведь он сам хотел, чтобы про всех членов команды написали в газете, не так ли, сэр? — а можешь доказывать, что я, будучи независимым ученым и законченным эгоистом, готов идти по головам ради славы, достичь которую в таком положении можно только через освещение моей великой личности в прессе. Говори ему, что хочешь. — Тут он снова улыбнулся. — Я знаю, смысл всей твоей жизни — в том, чтобы мучить несчастного бездаря. В ответ Линли тоже невольно улыбнулся.
— Это великодушный поступок, Саймон. Так мы действительно уведем их от Уинстона. Хильеру это не понравится, само собой, но с ним-то я уж как-нибудь справлюсь.
— А к тому времени, когда журналисты высосут из меня все, что можно, и вспомнят про Уинстона и остальных, то, бог даст, это дело уже будет закончено.
226 
