— Нужно было мне тогда остановиться, — сказал Робсон. — Я знаю. Но в тот миг… Я думал, что если он не будет мешать, то все быстро закончится. И я хотел… — Робсон посмотрел в сторону, но в комнате не было ничего, на чем можно было бы задержать взгляд, за исключением магнитофона, который записывал его слова. — Я не собирался убивать его, — повторил он. — Я только хотел, чтобы он не кричал, пока…
— Пока вы не кончите, — подсказала Барбара.
— Вы задушили его голыми руками, — вступил Нката. — Вы это имеете в виду, когда говорите, что хотели…
— Я не знал, как еще заставить его замолчать. Он сначала только вырывался, а потом закричал, и я не знал, как его успокоить. И потом, когда стал приближаться… когда эмоции взяли верх… Я не понял, почему он вдруг стал таким тихим и вялым. Я думал, что он помогает.
— Помогает. — Барбара не справилась с собой, — Помогает содомии. Изнасилованию. Тринадцатилетний мальчишка. Значит, вы решили, что он вам помогает. И тогда вы закончили свое дело, но потом обнаружили, что трахали труп.
Глаза Робсона покраснели.
— Всю жизнь, — проговорил он, — я пытался не обращать внимания… Я говорил себе, что все в прошлом. Дядя, шутливая борьба, прикосновения. Моя мать, которая хотела, чтобы ее маленький мужчина спал с ней, и возбуждение, которое естественно в любом мальчике… только разве это естественно, если она вызывала его? И вот я сказал себе, что это ничего не значит, я даже женился, но никогда не хотел ее, понимаете, не хотел женщину — полностью сформированную и требующую от меня исполнения супружеского долга. Потом я решил, что мне помогут фотографии. Видео. Такие, которые смотрят в одиночку.
— Детское порно, — сказала Барбара.
— Я даже достигал возбуждения. Поначалу быстро. Но потом, со временем…
— Хочется большего, — сказал Нката. — Всегда хочется большего, это как наркотик. Как вы вышли на МИМ?
— Через Интернет. Узнал на одном форуме. Первый раз я пошел, чтобы посмотреть, просто побыть среди людей, которые чувствуют то же, что и я. Я нес это бремя слишком долго. Эту непристойную потребность. Я думал, что излечусь, если пойду и посмотрю на тех мужчин, которые… которые действительно это делают. — Он вытащил из кармана салфетку и отер лицо. — Но они оказались такими же, как я. Вот что самое ужасное. Они были такие же люди, обыкновенные, только счастливее меня. Им было спокойно. Они достигли той точки, где смогли понять: в физическом наслаждении нет греха.
— Уточним: в физическом наслаждении с маленькими мальчиками, — сказала Барбара. — А как они пришли к тому, что в этом нет греха?
— Потому что мальчики учатся тоже получать от этого удовольствие.
— Да что вы? А как вы и ваши… товарищи определяют, получают мальчики удовольствие или нет, доктор Робсон?
— Я вижу, вы мне не верите… вы думаете, что я…
— Чудовище? Выродок? Генетический мутант, которого нужно стереть с лица земли вместе с подобными вам? Да с чего бы мне думать такое?
Все-таки она не выдержала. Для нее это было уже слишком.
— Барб, — остановил ее Нката.
Совсем как Линли, подумала Барбара. Способен оставаться спокойным, когда требуется, а она этого никогда не умела. Где-то на подсознательном уровне ей всегда казалось, что, сдерживая гнев, она отдает душу на растерзание тому ужасу, который испытываешь, общаясь с нравственными уродами вроде Робсона.
— Рассказывайте, что было дальше, — сказал Нката Робсону.
— Больше нечего рассказывать. Я выждал, сколько смог, до середины ночи. Отнес тело в лес… Было часа три… четыре утра. Никого не заметил.
— Обожженные ладони, нанесение увечий. Расскажите об этом.
— Я хотел, чтобы все выглядело как с теми подростками. Когда я понял, что нечаянно убил его, то эта мысль засела мне в голову, я больше ни о чем не мог думать. Хотел, чтобы все было похоже на те пять убийств, чтобы вы заключили, будто Дейви умер от рук того же серийного убийцы.
— Погодите-ка. Вы хотите сказать, что не убивали остальных подростков? — спросила Барбара.
Робсон нахмурился.
— Вы же не подумали… Неужели вы сидели здесь и думали, будто я серийный убийца? Да это же полная ерунда! Как бы я нашел тех, других подростков?
— А вот это вы нам скажите.
— Я же вам сказал. Все, что я знаю о них, я прочитал из ваших отчетов.
Полицейские молчали. Психолог сам сделал вывод, который подразумевался их молчанием.