64 
Из состояния задумчивости его вывело прикосновение мокрой собаки и громкий крик его новой знакомой мисс Дианы Бринтон, девочки тринадцати лет.
— Ко мне, Дон. Ко мне! Беда с ним! Возился на пляже с какой-то рыбиной, и теперь от него воняет на всю округу. Наверное, рыба была тухлой!
Макуэртер мог бы подтвердить, что так оно и было, так как и до его носа доходил скверный запах.
— Я спустилась с ним к морю по расщелине в скалах, — рассказывала мисс Бринтон, — и попыталась его отмыть. Но у меня ничего не вышло.
Макуэртер согласился. Дружелюбный жесткошерстный терьер Дон всем своим видом демонстрировал недовольство тем, что друзья держат его на коротком поводке.
— Морская вода не поможет, — сказал Макуэртер. — Здесь нужно горячей с мылом.
— Знаю. Но в отеле это не так просто сделать. У нас в номере нет ванны.
В конце концов, ведя Дона на коротком поводке, они украдкой через боковую дверь пробрались в ванную Макуэртера и устроили Дону настоящую баню. Когда все закончилось, Дон выглядел очень уныло. Опять этот отвратительный запах мыла — и это, когда он нашел по-настоящему восхитительный запах, которому могла бы позавидовать любая собака. С людьми всегда так. Они ничего не смыслят в запахах!
Это небольшое происшествие развлекло Макуэртера. Он сел в автобус и отправился в Солтингтон, куда отвез чистить свой костюм.
Приемщица экспресс-химчистки «24 часа» окинула его отсутствующим взглядом.
— Макуэртер? Боюсь, что еще не готово.
— Должно быть готово. — Ему обещали, что костюм будет готов еще вчера, но даже это составило бы уже не двадцать четыре, а сорок восемь часов. Могли бы предупредить. Макуэртер помрачнел.
— Вы пришли раньше срока, — сказала девушка, равнодушно улыбаясь.
— Ничего подобного.
Улыбка исчезла с ее лица, и она огрызнулась:
— Все равно, костюм не готов.
— Тогда я заберу его, — заявил Макуэртер.
— Но с ним еще ничего не делали, — предупредила дежурная.
— Я забираю его.
— Думаю, его смогли бы приготовить к завтрашнему дню. В порядке особой услуги.
— Не нужны мне особые услуги. Просто отдайте костюм.
Бросив на него раздраженный взгляд, девушка вышла в соседнюю комнату. Она возвратилась, держа в руках небрежно завернутый пакет, и швырнула его через прилавок.
Подхватив пакет, Макуэртер вышел.
Забавно, но он чувствовал себя победителем, хотя теперь нужно было снова искать место, где можно почистить костюм. Вернувшись в отель, он бросил пакет на кровать и с досадой посмотрел на него. Может быть, костюм можно постирать и отгладить здесь, в отеле? Не такой уж он грязный. Может, даже стирать не стоит.
Он развязал пакет и возмущенно хмыкнул. Что за безобразия творятся в этой химчистке! Это был не его костюм. Даже цвет другой. Он отдал темно-синий. Растяпы!
Он сердито взглянул на квитанцию. На ней стояла фамилия Макуэртер. Еще один Макуэртер? Или там перепутали квитанции?
Озадаченно разглядывая смятый костюм, он вдруг чихнул. Знакомый запах. Он помнил его. Очень неприятный и почему-то связанный с собакой… Ах да! Диана и ее пес. Это запах гниющей рыбы. Он наклонился и внимательно осмотрел костюм. Вот оно — темное пятно на плече пиджака. На плече?.. «Это, — подумал Макуэртер, — весьма любопытно». Вот уж завтра он скажет пару ласковых слов этой девчонке из химчистки! Такая растяпа!
XIV
После обеда он вышел из отеля и направился к парому. Ночь обещала быть ясной, но холодной. Обжигало дыханием близкой зимы. Лето кончилось.
Макуэртер переправился в Солткрик. Вот уже второй раз он идет на Лысую Голову. Это место притягивает его. Медленно поднявшись на холм, он миновал отель «Бэлморал Корт», а затем большой дом, расположенный прямо у края обрыва. «Галлз Пойнт», — прочел он надпись на выкрашенной двери. Ах да! Здесь убили старую леди. Об этом происшествии в отеле много говорили. Его горничная навязчиво рассказывала обо всех подробностях. А то внимание, которое уделяли этому делу газеты, просто выводило Макуэртера из себя. Лучше бы побольше печатали, что происходит в мире.
Он прошел дальше, снова спустился вниз, обогнул небольшой пляж и несколько старых рыбацких домиков, которые сейчас ремонтировали.
Затем дорога опять пошла вверх и постепенно превратилась в тропинку, ведущую на Лысую Голову.
Здесь все было угрюмо и мрачно. Макуэртер стоял у края утеса и смотрел вниз, на море. Вот так же он стоял в ту ночь. Он попытался воссоздать в памяти, что чувствовал тогда — отчаяние, обиду, усталость и огромное желание покончить со всем этим. Однако ему ничего не удавалось вспомнить. Чувства исчезли. Осталась холодная ярость. Угораздило же его зацепиться за это дерево, откуда его сняли… Потом эти люди в госпитале, хлопочущие над ним, как над нашалившим ребенком. Какое унижение и стыд! Ну почему его не могли оставить в покое? Он так хотел покончить с этой жизнью! Он еще до сих пор до конца не избавился от этого желания. Однако теперь у него не хватило бы смелости… Как мучительно ему было тогда думать о Моне! А сейчас он вспоминает о ней совершенно спокойно. Она никогда не отличалась умом. Легко верила лести и обожала комплименты. Она, конечно, хорошенькая, даже очень, но глупа. Совсем не похожа на женщину, о которой он когда-то мечтал.
64 
