84 
Тем не менее Станислав постановил:
– Закупаться будем на Мераке.
– Почему? – Полина оказалась самой наивной. – Ведь можно и на Лиде, там с нами уже расплатятся.
– Потому, – Теодор ласково, как ущербную, погладил ее по голове, – что с Лиды мы будем улетать быстро-быстро.
– Думаете, заказчик поймет, что с елкой что-то не так? – Девушка повернулась к Дэну, на ходу собирающему еще влажные волосы в хвостик.
– Вероятность этого события достаточно высока, – тактично сказал рыжий. – В договоре не указано, что он слепой.
– А мы объясним ему, что с деревом все в порядке, просто оно так выглядит. И если правильно его поливать и удобрять…
– Вот в качестве удобрения он нас под ней и прикопает. – Теодор шмыгнул в освободившуюся ванную.
– На Мераке так на Мераке, – раздумала спорить Полина.
* * *
Жилище олигарха начало давить на посетителей с первых шагов, хотя ничего особенного в нем не было: двухуровневый особняк в тридцати метрах под поверхностью планеты, на которую колонисты выходили только в скафандрах. Лаконичность и кажущаяся простота обстановки говорили о состоянии владельца красноречивее, чем если бы он выложил пол платиновыми слитками. Впрочем, паркет из темно-красного дерева стоил немногим дешевле. Два киборга у дверей – разумеется, «семерки» – словно не заметили прошедших между ними космолетчиков, однако Станислав не сомневался, что гостей просканировали с головы до пяток, определив не только модель бластера в капитанской кобуре, но и уровень его заряда. Дэн, похоже, сделал то же самое, потому что перешел в режим защиты «хозяев»: движения стали более резкими, механическими, глаза остекленели, рыжий приотстал, чтобы, в случае чего, перекрыть траекторию броска или выстрела. В другой ситуации капитан его одернул бы, но сейчас ему даже стало как-то спокойнее.
– Пожалуйста, обождите здесь, – с точно выверенной пропорцией уважения и снисходительности попросил дворецкий, проводивший посетителей в гостиную. – Хозяин примет вас с минуты на минуту.
Станислав кивнул и нервно осмотрелся. В просторной комнате с несколькими креслами и антигравитационной столешницей было пусто, только на каминной полке с безделушками копошился маленький робот-уборщик, собирая пылинки десятками малюсеньких клешнястых лапок. Они работали так быстро, что сливались в серое марево по бокам тельца. В распахнутые окна временами врывался свежий ветер, пахнущий влажной землей и цветами, по заросшей ковылем и желтыми тюльпанами степи бродил лошадиный табун.
– Крутая голограмма, – восхищенно пробормотал Теодор, когда чем-то испуганные кони сорвались в галоп, пересекли один экран и появились на другом.
– Ерунда, – презрительно возразила Полина. – Тюльпаны одновременно с ковылем не цветут.
Робот выпустил прозрачные крылышки и с жужжанием перелетел на светильник, имитирующий старинный торшер с лампочкой накаливания. Похоже, хозяин дома вообще любил вещи, которые являлись не тем, чем кажутся: когда массивная двустворчатая дверь бесшумно свернулась, как мембранная, космолетчики чуть не выронили контейнер с елкой.
Олигарх оказался седовласым старичком в старомодном деловом костюме. С антигравитационным инвалидным креслом он управлялся сам, но позади на всякий случай шла сиделка, дородная женщина в светло-салатовом медицинском комбинезоне и шапочке на собранных в пучок волосах.
– А-а-а, наконец-то! – Старик расплылся в такой счастливой улыбке, что Станиславу захотелось прыгнуть в голограмму и убежать вместе с конями. – Ну-ка, ну-ка, покажите скорей мою красавицу…
Космолетчики осторожно поставили контейнер на пол, откинули купол и приготовились к смерти.
Старик в гробовой тишине протянул дрожащую костлявую руку и потрогал одну из веточек. Иголки с нежным шуршанием посыпались на пол. Капитан сцепил зубы, Полина громко сглотнула.
– О боже, – прошептал олигарх, – почти как наша!
Станислав не поверил своим глазам: по морщинистой щеке заказчика ползла огромная слеза.
– Почти? – уточнил Теодор, ожидая подвоха.
К опаду со всех сторон слетелись робоуборщики, но старик ревниво их отогнал. Поднял пару иголок, растер между пальцами, поднес к носу и с наслаждением вдохнул запах хвои.
– Я вырос в земном агропоселке, – медленно, с частыми паузами заговорил он, скорее вслух перебирая воспоминания, чем отвечая на вопрос. – Земля, выделенная нашей общине, была каменистой и глинистой, а терраформирование стоило дорого. Замкнутый круг. Мы вкалывали как проклятые: ни выходных, ни праздников, за исключением Нового года, которого начинали ждать еще с лета. Скромные подарки и угощение, новые надежды, мечты… Мы отмечали его всей общиной, в торжественном зале, с одной и той же искусственной елкой шоаррского производства. А я так мечтал о настоящей, как в старину! Но еловых лесов на Земле уже тогда почти не осталось: глобальное потепление, вырубка… Однажды, как раз перед Новым годом, я тяжело заболел, не смог пойти на праздник и весь вечер прорыдал от обиды на судьбу. А когда наутро проснулся, возле моей кровати стоял маленький, с ладонь, саженец в горшке. Не знаю, где и за какие деньги отец его добыл, но это был лучший подарок в моей жизни! Смешно сказать, но тогда я снова поверил – и верю до сих пор, – что, какой бы паскудной ни была жизнь, в ней все-таки иногда случаются чудеса. Весной мы высадили елку у крыльца. Прямо сказать, наш климат и почва не пришлись ей по вкусу, но она упрямо цеплялась за жизнь, как и мы все… Примерно такой я ее и запомнил, когда навсегда улетел с Земли. – Старик смахнул уже третью по счету слезу. – Только наша желтая была.
84 
