Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
122 
Так, обнимаясь, они прошли в комнату. Шубин спросил:
– Ты одна? К тебе сейчас никто не должен прийти?
– Нет, никто…
– Ты не переживай, у меня есть деньги…
– Не надо об этом…
Шубин достал из кармана рубашки презерватив и протянул Лоре. Она какое-то мгновение смотрела на него. Потом молча кивнула. Очевидно, это был хорошо отрепетированный прием: сделать вид, что не понимаешь, что все это значит. Она как бы говорила: разве можно в такую минуту думать о болезнях, о беременности, СПИДе?..
Шубин, опрокидывая на диван послушную Лору, поймал себя на мысли, что впервые ложится в постель с проституткой. Но вместо того, чтобы овладеть ею грубо и насытиться до тошноты, до боли, Игорь обрушил на эту притихшую и испуганную новыми ощущениями женщину столько нежности и ласки, сколько накопилось в нем за последние месяцы одиночества… Ведь с тех пор, как он ушел от жены, предавшей его, он был практически один, если не считать нескольких случайных связей…
Он не помнил, сколько прошло времени, но прозвучавшие в темной комнате слова долго не выходили из памяти, вызывая самые разные и противоречивые чувства: «Не уходи…»
Едва ли Лора произносила эти слова, находясь в обществе других мужчин, своих настоящих клиентов…
– Ты был так нежен со мной… Почему? У тебя давно не было женщины?
Он промолчал. Промолчал именно потому, что ждал этого вопроса…
Она поднялась. Накинула халат. И спросила так, словно они были знакомы много лет:
– Ты сейчас поужинаешь или позже? Шубин почувствовал, как запершило у него в горле… Этого вопроса он ждал, оказывается, много лет. И услышал – от кого? От проститутки. Почему же его жена никогда не спрашивала его об этом?
Почему она никогда не ужинала с ним и считала, что ему ничего не стоит, возвратившись домой, самому разогреть себе ужин и проглотить какую-нибудь несоленую кашу с жареной колбасой, сидя в одиночестве на кухне и глядя в черное ночное окно?
Он не ответил. Он лежал, раскинув руки и глядя в потолок. Лежал, слушая, как откуда-то из глубины квартиры доносятся дивные звуки готовящегося ужина…
А потом была солянка и много чего вкусного и необыкновенного. И была Лора, раскрасневшаяся от волнения…
– Меня зовут вообще-то Игорь… И пришел я к тебе, чтобы ты рассказала мне все про Лаврову… Я… я должен был тебе это сказать…
Но она была закалена – в ее жизни случались удары и похлеще. Поэтому, внезапно побледнев, она взяла себя в руки и сказала:
– Вот и хорошо…
– Что хорошо?
– А то, что ты мне сказал об этом… Ведь ты же мог и не говорить?
– Но я сказал. Скажу и то, что Юля… та самая Юля Земцова, с которой мы тогда приходили к тебе, пропала… Ее машину нашли в овраге… И никто не знает, жива Юля или нет. Мы все в ужасе… В городе живет маньяк, который избивает до смерти молодых женщин. Есть и еще один убийца, который убивает выстрелом в голову… И смерть Захара Оленина, бывшего возлюбленного Инны Шониной, погибшей год тому назад, – все это каким-то образом связано… А твоя подружка, Вера Лаврова, была, оказывается, матерью Инны, а ты нам ничего не сказала…
Лора заплакала. У нее не было больше сил делать вид, что она ничего не знает.
– Это не моя тайна… – Плечи ее судорожно подрагивали; казалось, ей не хватало воздуха. – Я же обещала никому не рассказывать… Но даже если бы я вам и рассказала, что Инна – ее дочка, что бы изменилось? Она любила Инночку на расстоянии, потому что знала, что не имеет права раскрываться. У нее была связь с Шониным-старшим, она забеременела и сказала ему об этом. И тогда он признался, что любит только свою жену и что переспал с ней, с Верой, только лишь для того, чтобы проверить себя, не бесплоден ли он. И сказал, что готов сделать для нее все – только бы она отдала ему ребенка. Он предлагал ей квартиру, машину… а она понимала: без образования и профессии ей все равно не потянуть ребенка. Поэтому сама назначила цену… Вера была молода, неопытна и страшно переживала свое унижение… Посуди сам: услышать такое от своего первого мужчины – я, мол, связался с тобой для того, чтобы… Ох, да что там говорить! Но она не знала еще тогда, что такое материнские чувства… И все эти годы жила как в аду. Ребенка, Инночку, Даже не принесли ей после родов. Вера сильно изменилась за последнее время, многого достигла и стала жестче, злее, что ли… И смерть Шониных – а они оба разбились в автомобильной катастрофе – она восприняла как закономерность… Считала их великими грешниками.
122 
