Особенно,... 
117 
Это чувство было ему незнакомо. Он никогда в жизни никого не ревновал. Но этот гнев вкупе с дрожью страха и сомнения подозрительно напоминал ревность.
— Проклятье!
Девлин швырнул стакан в стену. Он разбился со звуком, напоминающим выстрел.
— Я никогда не видел, чтобы ты выходил из себя, — спокойно сказал Тайрелл. — С того дня, когда отец привел тебя десятилетним мальчиком после убийства Джералда, ты был самым стоическим и бесстрастным человеком, какого я когда-либо встречал.
Девлин с отвращением отмахнулся. Ответить ему было нечего.
Вирджиния вбежала в комнату.
— Боже, что случилось? С вами все в порядке? — воскликнула она.
Ее щеки покраснели, но на них не было следов слез.
Девлин не мог ей ответить. Он был не в состоянии поверить в свой гнев и в свою ревность, поэтому уставился на нее с недоверием.
— Мне показалось, кто-то выстрелил из мушкета, — нервно сказала Вирджиния, переводя взгляд с него на Тайрелла.
Девлин отвернулся. Он не мог говорить.
— Никто не стрелял, — спокойно ответил Тайрелл. — Не могли бы вы найти Бенсона и сказать ему, что случилось кое-что непредвиденное?
Он дружески улыбнулся ей.
Вирджиния кивнула, посмотрела расширенными глазами в спину Девлина и выбежала.
Девлин налил еще одну порцию виски и на сей раз выпил ее.
Тайрелл подошел к нему.
— Вижу, все совсем не так, как выглядит на первый взгляд.
Он положил руку на плечо Девлина, но тот стряхнул ее.
— Все именно так, — отозвался он; его железное самообладание восстановилось. — Хочешь выпить?
Тайрелл де Варенн шумно вздохнул.
— Вообще-то хочу, — задумчиво сказал он. — Я бы также не возражал против приглашения к ужину.
— Горячий хлеб! Сдобные булочки и пышки! Пенни за лепешку!
Вирджиния остановилась, ища руку Девлина. Они шли по Риджент-стрит, где, как заверил ее Девлин, были лучшие магазины в Лондоне.
— Ремонтирую стулья! — кричал другой торговец, поклонившись Девлину, который был не в мундире, а в прекрасном синем бархатном сюртуке, чулках и бриджах. — Милорд, сэр, я ремонтирую любые стулья!
— Нет, благодарю вас, — вежливо отозвался Девлин и, не выпуская руку Вирджинии, повел ее мимо столяра.
— Рыба! Прекрасная золотая рыбка для леди! — кричала старуха, размахивая корзиной.
Улыбнувшись, Девлин оттащил Вирджинию от торговки рыбой.
Но она уперлась:
— Давайте посмотрим на рыбу!
— Вирджиния… — начал он.
— Сейчас моя очередь, — напомнила она ему, улыбаясь и освобождая руку. — Могу я взглянуть на вашу рыбу, мэм?
Старуха усмехнулась беззубым ртом и опустила ведро, так что Вирджиния могла видеть многочисленных золотых рыбок, плавающих в воде, — некоторые из них были с черно-белыми полосами.
— Какие красивые! — воскликнула она.
— Пенни за дюжину, — улыбнулась старуха.
— Вирджиния, пожалуйста, не говорите, что мы должны купить вам рыбу, — взмолился Девлин.
— Нет, спасибо, — извинилась она перед торговкой.
— Горячий хлеб! Сдобные булочки и пышки! Пенни за лепешку!
Девлин с улыбкой посмотрел на Вирджинию.
— Пожалуйста! — попросила она, снова остановившись.
— Слава богу, вы не толстая, — вздохнул Девлин, подходя к хлеботорговцу.
Час назад Вирджиния уже съела булочку и лепешку.
— Я хочу пышку, — сказала она, понятия не имея, что это такое.
Девлин заплатил торговцу, и Вирджиния получила теплую и хрустящую золотистую пышку, которую тут же попробовала и замурлыкала от удовольствия.
Девлин покачал головой и засмеялся.
— Пошли. Нам понадобился целый час, чтобы пройти один квартал.
Но Вирджиния сунула ему пышку и побежала к большой витрине.
— Смотрите, Девлин, какое прекрасное черное кружево!
Он подошел, держа пышку в бумажной салфетке.
— Хотите купить это? — спросил Девлин, когда они вошли в лавку.
Разумеется, Вирджиния хотела. О, как ей хотелось надеть красное платье, украшенное тоннами черного кружева. Они посетят вместе бал, потом пойдут на танцы… Она подумала о графине и помрачнела.
Кого она обманывает? Ведь она не принадлежит к обществу женщин, которые носят красные платья с черным кружевом.
— Нет, не думаю, — ответила Вирджиния.
— Так быстро меняете мнение? — спросил Девлин, внимательно изучая ее.
— Нет, я… я не думаю, что оно подойдет. Но оно красивое, — с тоской добавила она.
117 
