Шубин испытал даже облегчение от мысли, что ему не придется теперь самому себе утром объяснять свой невероятно странный и нелепый поступок.
– Хорошо, Рита. Так и сделаем. Ты на редкость догадливая и понятливая девушка… – Он поцеловал ее в щеку, отнес в одну из комнат, где имелся диван, нашел в шкафу постельное белье, подушку, одеяло и уложил «больную» спать. Убедившись в том, что квартира погрузилась в спасительную и благостную ночную тишину, Игорь на цыпочках вышел из нее. Его ждал Фиолетовый.
37. Утро у Гел
– Ты проснулась? Какое счастье! – Юля услышала голос Гел, и он подействовал на нее как чудотворный бальзам. Гел рядом, ее голос звенит радостными переливами, а это означает, что они находятся в безопасном месте. И лишь спустя несколько мгновений, оглядевшись, она поняла, что лежит в спальне Гел. Уютная комната, купающаяся в солнечном свете, украшенная латиноамериканскими циновками, тростниковыми орнаментальными панно и ракушечными пейзажами.
Взгляд скользнул вверх, и она встретилась глазами с Гел. Та улыбалась и даже тихонько прихлопывала в ладоши.
– Я помню только «Макдоналдс»…
– Тс… Тебе вовсе не обязательно сейчас вспоминать этот жуткий вчерашний день. Мой друг Андрюша – сейчас он на кухне пьет кофе – сделал тебе уколы, перевязку, и ты снова ожила. Эта фиолетовая скотина довольно сильно подпортила тебе живот. Но ничего, – улыбка Гел становилась все шире и шире, – до свадьбы заживет. А теперь тебе надо чего-нибудь поесть. Куриного бульону, как положено в таких случаях, пока нет, я курицу только что поставила варить, но вот кашка молочная имеется. Ты как, не против?
– На войне как на войне, – устало улыбнулась Юля и кивнула головой: – Давай сюда свою кашку.
Когда она завтракала, в комнату заглянуло бородатое существо с веселыми голубыми глазами – Андрей. «Знакомься, это Андрей. Твой спаситель. Хирург, большой друг и большая умница». Он сказал, как следует вечером обработать рану, после чего, нежно поцеловав Гел, ушел.
– У тебя хорошие друзья, – заметила Юля.
– У тебя, между прочим, тоже. Звонил Шубин.
– Куда? Сюда, к тебе домой?
– Нет, что ты. Просто я имела нахальство включить твой сотовый. И, насколько я поняла, сделала правильно. Во-первых, позвонил, как я уже сказала, Шубин. Во-вторых, объявилась наша Рейс, черт бы ее побрал…
– Женька! – Юля резко подняла голову и поморщилась от боли. – Как же я могла забыть про нее? Она должна была меня ждать вчера вечером в «Лангусте»… А я не приехала и тебе, наверное, ничего не сказала.
– За нее не переживай. С ней все в порядке, – отмахнулась так, как если бы речь шла о каком-то пустяке, не стоящем внимания Гел.
– Где она?
– Познакомилась с одним парнем и закружилась. – И тут же пояснила: – Влюбилась, дура.
И хотя последнее слово Гел произнесла довольно нежно и даже с оттенком трогательной заботы, Юля возмущенно возразила:
– Почему дура-то?
– По кочану. Нашла время, тоже мне…
– Перестань…
– Не перестану! – вдруг взвилась Гел. – Подумай сама, разве можно в этом чертовом баре подцепить приличного мужика?
– В жизни всякое бывает… Она ничего не рассказывала о нем? Кто он, чем занимается?
– Нет. Но, судя по тому, что я успела из нее вытянуть, она и сама-то толком ничего о нем не знает. Да и голос у нее виноватый, словно она сама понимает, что вляпалась в очередной раз. А я считаю, что любовь – это обуза, болезнь, это страшно и больно…
– Прекрати, Гел. Где сейчас Женя?
– У него. Он был в ванной, поэтому-то она мне и позвонила. Вернее, она позвонила тебе, но я отозвалась и отматерила ее.
– И что она?
– Она, между прочим, сказала, что я права, да только, мол, поезд ушел, и теперь ей не так легко будет с ним расстаться.
– Но зачем расставаться?
– Да потому что… Не знаю даже, говорить тебе или нет… Понимаешь, этот парень оказался в баре не случайно, так же, как и мы…
– То есть?
– Женька сказала, что он ищет… меня.
– Тебя?
– Да, представь себе, он ищет «какую-то Гел».
– Не может быть. Это уж слишком.
– Ничего не слишком. Я так думаю, что это напарник Фиолетового. А почему бы и нет? Ну, посуди сама, Герман узнал о «Лангусте» от Дмитрия, когда достал разорванное письмо, так?
– Так.
– Фиолетовый с Бахрахом имел какие-то общие дела, и Бахрах, судя по всему, наколол его… То есть Фиолетовый…
– Это Нодень, – оборвала ее Земцова.