12 
Из кафе, расположенного по соседству, доносилась спокойная греческая музыка. Это было греческое кафе, в Созополе вообще много чего греческого, ведь и Созопол-то основали греки две с половиной тысячи лет назад… Я вошла и опустилась на первую же скамью. Ко мне подошла молоденькая официантка, от которой сильно пахло духами, и я заказала кофе. Вот тогда-то ко мне и подошел Роберт, он до моего появления сидел в глубине кафе. Пришел со своим кофе, сел напротив и улыбнулся мне.
– Привет, – сказал он, и я почувствовала облегчение. Теперь я хотя бы не одна, и я попрошу этого мужчину проводить меня до дому. Чего бы мне это ни стоило. – Извините…
А потом пошел обычный разговор между незнакомыми скучающими людьми. Я из Лондона, а вы? А я из России. Какая там погода? Синхронный дежурнейший вопрос. Да какая разница, какая в России погода? Холодно, наверное, снег, слякоть… А мы вот в кафе, пьем кофе, отвратительный на вкус, непонятно, что туда насыпали, какую-то горькую дрянь вроде перца, что ли? Да и сколько его, этого кофе? Один глоток, к тому же он густой, невозможный, как яд…
Мы вышли и отправились на поиски ресторана, где можно было бы поужинать вкусной горячей едой, а не только выпить кофе. Искали, но не нашли, все рестораны в это время были уже закрыты: не сезон… Не сезон. Как часто я буду слышать эту фразу… И тут Роберт предложил поехать в Бургас. В получасе езды отсюда… Он что-то говорил о китайском ресторане, о том, что если мы там задержимся, то сможем вернуться на автобусе, который ходит между Созополом и Бургасом каждые пять минут, или на такси… Он был очень практичный и знал, чего хотел от жизни, этот англичанин, и даже не от жизни, а от меня.
Между тем совсем стемнело, зажглись фонари, а мы все бродили и бродили по старому городу, не зная, чем себя занять. Хотелось есть, хотелось домой, если можно назвать домом чужое жилище, принадлежащее сумасшедшей Стефане. С моря подул прохладный ветер, запахло рыбой… Роберт все пытался взять меня за руку, но я делала вид, что не понимаю его жеста, и ловко убирала руку всякий раз, когда он хотел ее поймать. Наконец он остановился и сказал мне, что приглашает меня к себе, что он снимает здесь, неподалеку, квартиру, прямо на берегу моря, в старинном особнячке, что там очень красиво, тепло, потому что он днем топил камин, что у него есть свежая рыба и персики.
– Роберт, – я задала этот мучивший меня вопрос, – это правда, что к русским женщинам тут, да и не только тут, но и вообще во многих странах, относятся, как к шлюхам?
Он не понял последнего слова, а я не знала, как объяснить.
– О, русские женщины очень красивые, мы любить русские женщины! – воскликнул Роберт. – И ты очень красивая девушка, Мария.
– Роберт, не валяй дурака, – я хлопнула его по рукаву. – Отвечай на вопрос: откуда такое отношение к женщинам?
И тут он спокойно, подбирая слова, ответил:
– Русские женщины приезжают сюда, чтобы заработать… А ты… ты разве приехала сюда не за этим? Вот только не понимаю, почему в ноябре? Это не сезон, мужчин мало…
– Я приехала сюда, чтобы поесть жареной рыбы, – я едва сдерживалась, чтобы не залепить ему пощечину. Так вот, значит, какие цели преследовал этот симпатичный, с благородной внешностью англичанин, мать его. – Роберт, я любила одного мужчину, и он любил меня, у меня будет от него ребенок… Но он женат, понимаешь, и не собирается разводиться со своей женой! Словом, я сбежала из Москвы сюда, чтобы он меня не нашел. Именно поэтому я и не пойду к тебе и никогда не поеду в Бургас. Я не та, за кого ты меня принял, вот так-то вот. И будь ты русским парнем, я влепила бы тебе пощечину… – И я произвела характерный жест, замахнулась на Роберта, который моментально отреагировав, поймал-таки мою руку и крепко сжал.
– Мария, ты можешь ударить меня, но малко-малко, – последние слова он произнес на болгарском языке. Подумаешь, меня приняли за русскую шлюху, здесь ко всем русским женщинам так относятся, и он не первый, кто смотрел меня похотливым взглядом все то время, что я жила в Созополе.
– Да ладно, Роберт, я не злюсь… И вообще мне пора домой. Ты меня не проводишь?
– Конечно, провожу!
Мы поднимались по крутой каменной лестнице в новый город молча. Он, по-видимому, расстроился, что оскорбил меня, а мне просто нечего было сказать: в порыве чувств я выдала ему о себе все, что могла… Небо здесь было низкое, и звезды горели прямо над головой – не как в России. Мне хотелось обратить его внимание на это, но я сдержалась. Теперь мне вообще было трудно строить с ним отношения, чтобы своей разговорчивостью и желанием свободно общаться не спровоцировать его на решительные действия. А вдруг он не поверил мне?
12 
