Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
146 
Младшим было лет восемь-девять, старшим где-то около тринадцати. Они оказались давно не стриженные и все очень загорелые — будто после смены в летнем лагере у моря. Многие бегали босиком. Приглядевшись, Яр заметил, что их майки, рубашки, матроски — выцветшие и залатанные. Но, если не приглядываться, мальчишечья компания казалась очень пёстрой и даже нарядной. Будто швырнули на снег охапку разноцветных ёлочных флажков и теперь их носит ветер.
Посреди поляны, провалившись тонкими ногами в снег почти по колено, стоял и швырялся снежками мальчишка ростом с Игнатика. А другие ребята кидали в него. Мальчишка смеялся, откидывая голову. Рубашка у него была жёлтая, и волосы — жёлтые, солнечные. Они горели на ярком свету. Снежки — совсем не липкие, сухие — не долетали до ребят, рассыпались в воздухе в мелкую сверкающую пыль. В клубах этой пыли и на жёлтом снегу метались тонкорукие синие тени…
И вдруг пыль осела, тени замерли, смех и голоса стихли. Оказалось, что мальчишки стоят неподвижно. И смотрят на незваных лыжников.
— Стойте здесь, — быстро сказал спутникам Игнатик. Сильно толкнулся палками, оставил их в снегу, выехал вперед и замахал над головой красными варежками.
Мальчик с жёлтыми волосами улыбнулся.
— Это Тик, — сказал он негромко, но было хорошо слышно в холодной тишине. — Всё в порядке, ребята.
Он выдернул ноги из снега и, почти не касаясь его, побежал к Игнатику. И другие побежали. Обступили со смехом, снова поднялся шум. Яру показалось, что сейчас мальчишки подбросят Игнатика в воздух и станут качать, как победителя лыжной гонки. Но нет, они только смеялись и шумели. Потом чуть поутихли, и звонкий голос отчётливо сказал:
— А чего же! Конечно!
Из толпы высунулся щуплый темноволосый пацанёнок в синей майке — один из самых маленьких. Сложил рупором ладошки и крикнул тоненько:
— Вы чего там стоите? Идите к нам!
— Пошли, — решительно сказал Чита.
Мальчишки обступили гостей. Их любопытные глаза напомнили Яру осеннее утро, когда он впервые пришёл учителем в Ореховскую школу номер семь. Ребята так же обступили, так же смотрели. Впрочем, не совсем так. У тех, у школьников, кроме любопытства мелькала порой и озабоченность: какой ты? Не злой ли? Не будешь ли обижать? А здесь все смотрели без недоверия. Кто весело, кто задумчиво, а кто чуточку хитровато.
Яр всё-таки сказал с неловкой улыбкой:
— Вы нас не бойтесь…
Те, кто стоял поближе, засмеялись. Не обидно, и всё же с ощущением превосходства. Так ребята смеются над взрослыми, когда те пытаются играть с ними в детскую игру и не умеют. Курчавый мальчик в клетчатой рубашке — пухлогубый и с очень синими глазами — снисходительно разъяснил:
— Чего же нам бояться? Если что, мы взлетели — и нет нас.
— Вы — ветерки? — в упор спросил Алька.
Они опять засмеялись. Мальчик с жёлтыми волосами сказал:
— А кто же ещё.
Худощавый, похожий на Читу паренёк (только без очков) обратился к Яру:
— Тик сказал, что вы его друзья. Значит, всё в порядке… Хорошо, что пришли. Ребята иногда скучают по людям.
— Это наш командир, — весело сунулся к Яру темноволосый малыш в синей майке. — На этой поляне командир.
Данка сняла варежку и взяла малыша за поцарапанное плечо.
— Тебя как зовут?
Он улыбнулся большим щербатым ртом:
— Вовчик зовут… А иногда — Стручок. А тебя как?
Данка нагнулась к нему.
Чита спросил у Командира:
— Вы не станете возражать, если мы разожжём костёр?
— Нет, конечно. Мы и сами… — Он оглянулся на ветерков. — Эй, ребята! Давайте костёр!
Пока собирали сучья, пока вытаптывали площадку, пока Глеб устраивал вокруг неё сиденья из валежин, Яр думал об одном: «Это же просто мальчишки. Неужели они что-то могут? Неужели сумеют помочь?»
Потом он возразил себе:
«Игнатик — тоже мальчишка. А сколько он сумел в своё время!»
Он оглянулся на Игнатика. Тот не собирал дрова. И ещё несколько ветерков не собирали — желтоволосый мальчишка, Командир, курчавый пацанёнок… Всего человек семь. Тесной кучкой они стояли на краю поляны. Не слухом, а скорее натянутыми нервами, Яр услышал обрывки их разговора.
— Это же не каждый сможет…
— Надо, чтобы смог и чтобы хотел…
— Я… — сказал желтоволосый.
— Ты, Денёк?
Желтоволосый Денёк опустил голову. И, видимо, опять сказал: «Да».
— Сперва-то хорошо, — проговорил Командир. — А когда пройдут двенадцать лет… Я знаю, я пробовал.
146 
