Особенно,... 
83 
То, что играл Янка, я тоже не понял и не запомнил. Сперва мне понравилось, как струны пропели: та-а… та-та-а… Будто и не струны, а трубач в летнем лагере. Но дальше музыка взвилась, закружилась — не уследишь, не разберёшь. И я от неё отключился. Но всё равно мне очень понравилось, как играет Янка. Смотреть на него нравилось.
Мы сидели на пустой веранде с разноцветными окнами. У стены, прямо на полу, сидели. А Янка стоял посредине. То есть он не стоял, а будто летел вместе со своей музыкой. Солнце косо било в жёлтые и красные стёклышки, и мимо Янки словно неслись на быстром ветру яркие осенние листья. Чёрный смычок рвал воздух над блестящей скрипкой, пальцы летали над грифом, волосы у Янки растрепались, пряжка на пояске съехала набок, майка сбилась выше живота, но это было не смешно нисколечко…
Мне вдруг показалось, что Янка мчится, стоя на спине золотистой лошади…
В музыке опять прозвучали те ноты, с которых началась мелодия. Как сигнал. И Янка опустил смычок. Откинул волосы. У него на лбу и на горле блестели крошечные капельки.
Юрка сидел, скорчившись. Поставил на колени кулаки, на кулаки положил подбородок. Глядел на Янку из-под волос.
— Вот… — тихонько выдохнул Янка.
— Это что было? — спросил Юрка, не шевелясь. — Тадеуш Левский?
Янка чуть улыбнулся:
— Нет… Это дедушка написал. И я немножко. Мы вместе…
— Вот я и смотрю: что-то совсем незнакомое, — полушёпотом сказал Юрка. Я удивлённо покосился на него.
Янка поправил майку, почесал смычком ногу, облизнул губы. Вскинул голову:
— Ещё?
И спохватился:
— Ой, вам же надо идти. Да?
Юрка лопатками оттолкнулся от стены и вскочил.
— Да, — сказал он. — Хочешь с нами?
Янка не спросил: куда? Не спросил: зачем? Сразу ответил:
— Хочу.
Мы вышли на крыльцо. Уже совсем вечерело. Солнце делалось кирпичным и проваливалось в гущу тополей на станции. Я сказал Янке:
— Мы домой поздно вернемся. Тебе не попадёт?
(Про себя-то я точно знал, что попадёт.)
Янка удивился:
— Почему? Мне хоть до какого часа бегать разрешают, я человек вольный… Только я дедушке записку оставлю, ладно?
Он опять убежал в дом. Юрка задумчиво сказал ему вслед:
— Вот это игра у парня.
— Не знал, что ты такой любитель музыки…
— Ты много не знал, — усмехнулся Юрка. — В Нейске из меня делали всесторонне развитого ребёнка.
— Поэтому ты и сбежал?
— Ты же знаешь, что не поэтому, — ответил он сумрачно.
Я прикусил язык. Потом примирительно спросил:
— А что, Янка в самом деле здорово играет? Я ведь не разбираюсь…
— Дело даже не в том, что здорово…
— А в чём?
— Никогда не думал, что в скрипке могут так звучать трубы и барабаны. Вот тебе и… Ниня.
Что-то шевельнулось во мне. Беспокойство какое-то.
— Юрка, зачем ты его позвал с нами? Будешь делать из него человека?
— Из него-то? Он и так человек, дай Бог каждому.
Я промолчал. Тревога во мне осталась. Пока ещё маленькая, непонятная…
Вторая часть
ОТЕЛЬ «КУРЯТНИК НА КОЛЁСАХ»
НАША КОМПАНИЯ
Это Глеб назвал так наш вагон: отель «Курятник на колёсах». Вагон был покосившийся, щелястый, будто и в самом деле старый курятник. Но мы его любили.
С двух сторон у вагона были широкие раздвижные двери. Те, что смотрели в сторону станции, оставались закрытыми: их наглухо заклинило. А те, что выходили на пустырь за тупиком, нормально раздвигались и задвигались. В торцевых стенках вагона тоже находились двери. Они вели на узенькие крытые площадки, вроде балкончиков. Наверно, раньше здесь размещались те, кто караулил ценные грузы…
Глеба мы устроили неплохо. Принесли ему (а заодно и себе) надувные матрацы, несколько старых одеял. Я нашёл на чердаке круглый фонарь типа «Сатурн». Днём он заряжается от солнца, а ночью сам светит, как солнце. Юрка раскопал где-то старенький карманный телевизор, которые сейчас уже не делают. Экран часто мигал и путал краски, но Глеб всё равно радовался.
В вагоне сохранились широкие полки — вроде двухэтажных нар. Можно спать хоть внизу, хоть наверху. Мою машинку Глеб поставил на пластиковый ящик, который служил столом.
Всё получилось хорошо, только щели в стенах заткнуть мы не смогли. Слишком их было много.
— Да ладно, — сказал Глеб. — Погода у вас тёплая, до осени и так протяну.
83 
