Особенно,... 
139 
А мой папа Клеменс не может есть утку: в детстве — когда он еще в родном доме, в горах у дедушки Людвига жил, — у него была утка Энте, которую папа любил, растил и которой дедушка Людвиг, после шнапса с пивом, по ошибке отрубил голову, велев бабушке приготовить её, вымочив в пиве, чтобы корочка была повкусней. А когда на второй день папа, плача, стал отказываться её есть, дедушка Людвиг силой запихал ему в рот несколько кусков и заставил сжевать из принципа — чтоб отца слушался и порядок в доме был…
Я этого не мог понять, но мама объяснила, что раньше в Германии такой папоархат царил: в семьях было по многу детей и без императива «слово отца — закон» было никак не обойтись. Это после войны всё пошло по-другому, по-американски, стал расцветать ба-боархат, а авторитет мужчин падать (да и женщины, конечно, не забывали им напоминать, что они — слабаки и войну с русскими проиграли)… С тех пор китайские рестораны для папы закрыты. А сам дедушка Людвиг почему-то не может есть огурцы. Как можно не любить огурцы?.. А мама не может есть суп, если видит в нем разваренную медузообразную луковину…
Кстати, пора бы и поесть. Вчера я съел только пару жирных кусков мяса, и то помня о Йогги, который считает, что жареное сало — второй после борща славянский хит.
…Когда нас обворовали, мы в тот день тоже в ресторане жареное мясо ели — мне принесли кусяру, я нажал вилкой, а из него кровь течёт… полтарелки натекло… Другие едят и хвалят: «Ах, стейк с кровью!» — а я смотреть не могу, меня от крови тошнит… Хорошо, там собака ходила, к такой крови приученная, я ей под столом отдал. Вернулись из ресторана, поболтали, разошлись, я кое-что из холодильника поел и тоже заснул. Утром — крик Элизабет: «Нас обворовали!» — «Кого? Когда?» — «Всех. Ночью. Тут по балкону воры ходили!»
Мы все — три пары — жили на втором этаже, балконы один за другим. Рано утром кто-то из наших пошел купаться в бассейн, видит: под балконами — паспорта, бумажники, кошельки, сумки, шорты… Всё обыскано и вывернуто, как тот Адам, но ничего, кроме денег и одного дорогого мобильника, не взято (и то из него чип-карта вынута и заботливо в обчищенный бумажник вложена). В итоге — общая недостача — около 700 €. Мы были счастливы, что документы и карточки на месте… Как легко сделать человека счастливым!.. Сначала надо крикнуть «У тебя всё украли!»… а потом объявить, что украли только деньги — и человек счастлив: спасибо, дорогие воры, что документы не взяли!..
На нашу жалобу, которую мы гурьбой пошли заявлять, портье, сам низкорослый, чернявый и носатый, спокойно покивал головой и сказал, что недавно задержали то ли цыган, то ли румын, а может, и албанцев — мальчишки лазили по балконам и кидали добычу папе, который проверял содержимое сумок и штанов и аккуратно складывал вещи под тем балконом, с которого они были скинуты. Портье также напомнил, что он предупреждал нас закрывать двери на балконы, а на посошок ввернул рассказ об итальянских ласковых ворах, которые украли у одних богатых людей машину, а вечером вернули с запиской — извините, нужна была для дела, больную тёщу в хоспис отвезти, вот вам за беспокойства два билета в Ла Скала, прилагаем; люди рады, что их машина тут, а не на запчасти в Польше разобрана, в Литве заново собрана и в Эстонии продана, хвалят воров за рыцарство, едут в Милан, слушают оперу, а вернувшись, обнаруживают, что их квартира ограблена дотла… На наши же вопросы, почему воры взяли у нас только деньги, портье со знанием дела ответил: «Зачем? Они же не дураки? Если всё взять — вы вынуждены будете идти в полицию, заявлять, а так — всё тихо и спокойно и все довольны». Ну да, все довольны, кроме нас, дураков. Мы посетовали на цыган, румын и албанцев и, очень солоно хлебавши, разошлись по комнатам. «Принесли малую жертву, чтобы не приносить большую», — успокоил я тогда себя заповедью дедушки Людвига и думая, что если бы нас не обворовали, то я, может, утонул бы или попал под машину и что отделаться от фатума малой жертвой лучше, чем принести судьбе большую…
Кстати, там же, в Сан-Маринелло, на здании вокзала я видел надпись по-русски: «ХАДИТЬ ПО РЕЛСАМ ЗА-ПРЕШЕНО — АПАСНО ДЛЯ ЖЫЗЬНИ». Мне показалось, что там были ошибки. И я подумал, сколько русских должно было ходить по рельсам, чтобы итальянцы это, наконец, написали!.. Апасно! И Виталик говорил: «Апас!»…
…Нет, Стоян не такой. Он стоящий парень. Он белый и плотный, а не чёрный и худой. Тогда кто? Алка? Обидно, если она — мне так хорошо с ней… Но если она — то как её брать-взять горничной? Она же всё раскрадёт!.. Нет, мама не согласится, а в отеле «У мамы» мама — главная. Да и папа не уволит фрау Клее, хотя сам же недавно нашел вплетенные в спагетти волосы явно с её головы — оказывается, она забыла шапочку надеть, а волосы с неё так и сыпятся, да и понятно — старая, скоро 50… Это волосы — как в том анекдоте, что дедушка Людвиг любит рассказывать, как одна покупательница обнаружила в булочке волосы и пришла делать скандал. Пекарь ей говорит, что это бывает, что в муку иногда попадают волосы от мешков, в которых приходит мука, пусть она не беспокоится, это волосы от мешковины, «die Haare sind vom Sack»[75], на что покупательница покраснела: «О, извините, я совсем не подумала о том, что у вас в пекарне так жарко, что вам приходится работать голыми!..»
139 
