Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
38 
Она открыла квартиру запасными ключами, которые хранились у нее по желанию Алевтины, перешагнула порог и снова замерла, прислушиваясь к тишине. Она мало что знала о последних месяцах и днях жизни племянницы, а потому сейчас, оказавшись одна в ее квартире и внимательно осматривая ее, она, быть может, и обнаружит там нечто такое, что подскажет ей, какой образ жизни вела Алевтина – чем дышала, чем жила.
Скромно, чисто, без претензий. Старая мебель, оставшаяся сестрам после родителей, старые шторы на окнах, вытертые ковры, вышедшие из моды люстры и бра, нетронутые, словно подернутые невидимой пылью, книги на полках, букеты искусственных цветов в массивных хрустальных вазах – все, как у всех, с той лишь разницей, что устарело лет на тридцать. Татьяна с гордостью вспомнила свой недавний ремонт, новую мягкую мебель, бытовую технику и подумала, что Алевтина, в отличие от нее, не сумела за пять лет работы у Людмилы скопить денег даже на стиральную машину, не говоря уже о мебели. В холодильнике у Али тоже было пусто, если не считать подсохшей капусты да десятка яиц. В хлебнице завалялась заплесневелая ватрушка. Может, Алевтина копила деньги, а потому во всем себе отказывала?
Уже очень скоро Татьяна поняла, что в доме время от времени появлялся мужчина: в ванной комнате на полочке она обнаружила бритвенные принадлежности, лосьон после бритья, в передней – мужские домашние туфли, а в спальне на двери висел тяжелый махровый мужской халат. В потускневшей хрустальной шкатулке на туалетном столике лежала пачка дешевых презервативов. Постельное белье, которое Татьяна внимательно рассмотрела, приподняв край покрывала с кровати, было старым, заношенным и застиранным, грязновато-кремового цвета. Как-то все печально было в этой квартире, все дышало бедностью, отсутствием радостности и одиночеством. Татьяна вспомнила, как здесь все было, когда сестры жили вместе, и поняла, что присутствие в доме Маши оживляло унылую обстановку квартиры: в вазах стояли живые цветы, повсюду были разбросаны книги с закладками, а из кухни доносился запах вкусной еды. Квартира была живая, в ней было много света и воздуха. Сейчас же хотелось броситься отсюда вон и никогда не возвращаться…
Татьяна села за стол, достала блокнот, чтобы еще раз просмотреть свои записи: что купить, кому позвонить, что заказать, кого пригласить… Проворно достала из нарядной сумочки калькулятор для подсчетов. Но пока что в голове ее прочно засели две мысли, одна важнее другой: как экономно распорядиться присланными Машей двумя тысячами долларов, чтобы по возможности потратить как можно меньше, и как бы придумать, чтобы эта квартира досталась ей, Татьяне. Кому поручить заняться этим делом, какому адвокату, чтобы он составил для Маши умное и вежливое письмо, способное убедить и без того богатую наследницу отказаться от своей доли?
Звонок в дверь испугал ее, и она не сразу пришла в себя, пока не поняла, что это, должно быть, Людмила, они же договаривались о встрече. И цель этой встречи для Татьяны была выколотить из прижимистой хозяйки Алевтины как можно больше денег на похороны.
Испытывая почему-то сильное волнение, Татьяна открыла дверь и, увидев высокую и крупную Людмилу, почувствовала, как ее прошиб пот.
– Входи… Можешь не разуваться, все равно мне здесь полы мыть. Да и вообще – дел невпроворот. Мы-то с тобой редко виделись, мало знакомы, но, поскольку встретились по такому грустному поводу, давай без церемоний. Пойдем в комнату. Я знаю, ты куришь, я сейчас пепельницу принесу. Хочешь кофе?
Людмила, высокая, с надменным лицом дама в норковой шубе до пола, напоминавшей своими формами башню, проплыла в комнату и только там скинула свою драгоценную шубу, аккуратно сложила ее на диване и, оставшись в красном шерстяном костюме и белых сапожках, тяжело уселась на предложенный стул. Достала из белой кожаной сумки золотой портсигар, вытряхнула тоненькую сигаретку и затянулась. И все это проделала молча, уставившись в одну точку. Татьяна почему-то решила, что та обдумывает кандидатуру нового продавца на смену погибшей Але, и ей стало как-то даже обидно за племянницу.
– Люда, Аля проработала у тебя несколько лет, а ничего путного, как я погляжу, – Татьяна обвела рукой пространство вокруг себя, – не нажила, даже стиральную машинку не купила. Маловато ты платила ей, вот что я тебе скажу. Поэтому теперь, когда девочки нет, не скупись, дай на похороны, бог, он же все видит…
38 
