41 
– Вот, смотри. Вчера ты был пьян, и я не могла тебе признаться в этом. Ты видишь перед собой идиотку, которая решила во что бы то ни стало вернуть деньги тому, кому они принадлежали. На открытке, если ты помнишь, есть некоторые координаты. И я подумала, что здесь могут помнить влюбленную пару. Видишь, как все просто?
Чагин, вытаращив глаза, смотрел не на открытку, которую он моментально узнал, а на Дину, с утомленным видом говорившую ему потрясающие вещи. В это было невозможно поверить!
– Я должна сказать тебе сразу – твоей Розмари ничто не угрожает. Татьяна рассказала мне, что она живет себе спокойно и счастливо в Португалии с мужем, что у нее двое детей, так что Алевтина тебя обманула, придумав весь этот бред с ее болезнью. Думаю, ей просто понадобились деньги, вот и все. Она, быть может, и не особенно-то надеялась, что их от тебя получит, что ей удастся разжалобить тебя рассказом об умирающей бывшей возлюбленной, но все равно – она попыталась. И, как оказалось, не прогадала. Ты, не проверив информацию, никуда не позвонив и ничего не выяснив, только лишь услышав о своей прекрасной Розмари, сразу же выложил деньги. И это просто чудо, что твоя секретарша Оля вручила пакет с деньгами и этой трогательной открыткой именно мне, человеку совестливому. Ведь она мне сказала, отдавая пакет: «Теперь ее жизнь в твоих руках»… У тебя действительно хорошая секретарша. Как я могла после этих слов спокойно присвоить себе чужие деньги? Я места себе не находила, когда поняла, что кто-то остро нуждается в них, что на кон, быть может, поставлена чья-то жизнь! Ты можешь спросить меня, зачем я взяла тот пакет? Понятия не имею. Все произошло слишком быстро. И твоя Оля просто растворилась в толпе у памятника.
– Выходит, с Машей все нормально и деньги – у тебя? А не у этой… стервы? Вот удивила! Ничего не скажешь… Теперь уж я точно поеду с тобой в Саратов, разыщу эту дрянь и выскажу ей все в лицо! Воспользоваться моими чувствами и так подло обмануть… Да еще такую цифру назвать!
Дина вдруг взяла его за руку и притянула к себе, заглянула в лицо.
– Ты что? – Чагину показалось, что она побледнела.
– Знаешь, вчера ты рассиропился-разлимонился передо мной, а теперь моя очередь. Ты сейчас очень удивишься, когда узнаешь, что Алевтины нет. И ничего-то сказать ей в лицо ты не сможешь. Ее убили. В Москве. Как раз в то время, когда она должна была возвращаться с твоими деньгами с Пушкинской площади туда, где остановилась. И в ее смерти, возможно, виновата я. Если бы она была с деньгами, может, ее и оставили бы в живых.
Чагин окончательно проснулся. Встал, включил свет и сел за стол.
– Слушай, ты не приснилась мне, случаем?
– Нет.
– Но почему ты вчера ничего не сказала мне?
– Не захотела.
– Но ведь если бы ты мне рассказала, что с Машей все в порядке, что она здорова, я бы успокоился…
– Мужчинам иногда полезно помучиться угрызениями совести. Для профилактики.
– Откуда в тебе столько злости к мужчинам?
– Значит, были причины. И вообще, Чагин: хватит! Все закончилось. Твоя Розмари прекрасно живет в Португалии, ее сестры, пытавшейся обмануть тебя, нет в живых, деньги я тебе верну, как только окажусь в городе, они в банке. У тебя теперь нет никаких проблем. Разве что личные, касающиеся твоих чувств к бывшей жене. Но это уже действительно твои проблемы, и я никак не могу тебе помочь. Я могу позвонить и попросить, чтобы такси приехало немедленно. Вот только умоюсь, оденусь, и поедем. По дороге расплачусь за все, сдам ключи от номера. Мне надо срочно в Москву, домой. Говорю же, умер один близкий мне человек…
– Кто? – зачем-то спросил Чагин.
– Я работала у одного генерала, помогала ему по хозяйству. Он был единственным человеком, которому я доверила свою тайну, рассказала про эти несчастные деньги. Он был удивлен, когда я сказала, что отправляюсь на поиски человека, которому эти деньги предназначены. Но все равно он понял меня, даже просился в сопровождающие… Его звали Эдуард Сергеевич. Оказывается, он умер на следующий день после моего отъезда… У него было слабое сердце.
И она вдруг разрыдалась.
До отъезда еще было время, и им удалось позавтракать в столовой творожной запеканкой и блинчиками с яблоками.
– Знаешь, а здесь недурно кормят. По-домашнему, – говорил Чагин, не спуская глаз с Дины.
– Не смотри на меня так. Обещаю: я никуда от тебя не денусь до тех пор, пока не верну все деньги до рубля. Точнее, до доллара.
41 
