60 
– Это когда? Что-то я ничего подобного не помню.
– А тогда. Ты говорил: «Я не хочу ничего знать», «Ты должна соблюдать приличия» и все такое прочее. Это же прямо были супружеские инструкции. Ты ни разу не сказал: «если ты полюбишь другого, я буду страдать» или «ты мне дорога, давай поговорим, что с нами не так». Ты ни разу не дал мне понять, что тебе нужна моя верность. Даже не пригрозил ни разу, что уйдешь, если я тебе изменю. Только про то, как тебе не хочется ничего знать.
– Эти твои рассуждения ничего общего с реальностью не имеют.
– А вот моя измена очень даже имеет, – не стала спорить я. – И то, что я уйду – тоже реальность.
– Куда? – прищурился он. Все-таки, какой он у меня рационалист. Что-то потрясающее. Я задумалась. Действительно, куда? Как всегда, вариант у меня только один – Динка. Как интересно, что и в такой невероятной ситуации мне больше не к кому пойти кроме своей родной подруги – Динки.
– Я найду куда, – заверила я Константина. Конечно, где-то как-то я надеялась, что он догадается, скажет «чтобы никаких Дудиковых», но он только равнодушно бросил «как хочешь», быстро набросил кроссовки и вышел за дверь. Ему определенно был необходим тайм-аут, возможно, что длиной в жизнь. А мне, судя по состоянию нервной системы, срочно требовалось много булок и большой перерыв. Собрав волю в кулак, я дозвонилась до Дудиковой, которая предсказуемо упала в обморок, принялась визжать и ругаться.
– Как ты могла! Что за дура!
– Дело сделано. Ставок больше нет, – устало улыбнулась я. – А знаешь, мне действительно намного легче.
– Конечно, – возмутилась она. – Зато теперь мне будет гораздо тяжелее.
– Что, не примешь? – испугалась я. Предательство Дудиковой в мой жизненный план никак не входило.
– Ну, что ты. Я что – изверг? Эту почетную роль оставь своему Константину, – съязвила она. Н-да, «любили» они с Костей друг друга взаимно, что и говорить.
– Ты его не трогай, ему и без тебя тяжело.
– Ай, бедненький. Узнал об измене жены. А то он не знал! – сварливо приговаривала она. – И вообще, пусть это он убирается из квартиры. Почему ты должна уходить.
– Потому что без тебя мне сейчас не протянуть, – у меня снова задрожали губы. – Если и ты меня бросишь, я не рожу, я умру. А жить одной мне все равно не на что.
– Прекратить балаган! – тут же приняла командование на себя моя Динка. Через час она сидела у меня и помогала упаковывать вещи. Итак, я сделала все возможные глупости, которые только могла. Динка была моим генералом и самолично, по своему усмотрению командовала этим нелепым парадом беременных войск. Потому что я – я, как бы это объяснить, допустила игру руками, получила красную карточку, была оштрафована и оказалась временно вне игры.
Часть 3.
Простые радости
Глава 1.
Если изнасилование неизбежно, расслабьтесь и получайте удовольствие
Все люди – в некоторой степени животные. Нет, я ничего не хочу сказать в сторону души, которая есть у человека, но нет у кроликов. Хотя, если честно, я понятия не имею, что есть у кроликов. Мне известно, что люди проводят опыты на кроликах, чтобы выводить какие-то препараты, за которые можно будет стрясать с людей деньги. Один мой знакомый двадцати трех летний Иван, аспирант одной биологической кафедры, например, изучал на этих зверьках влияние холестерина на здоровье. Ничего утешительного он не вывел. Как и предполагалось, холестерин безвозвратно уносил здоровье пушистиков. У них появлялась одышка, утомляемость, понижалась сексуальная активность. Кажется так. В общем, надо было сворачивать это издевательство над животными, написав очередной труд на тему здорового образа жизни. Порекомендовать всем желающим есть низкокалорийную морковку, и думать забыть про всякие там беконы и шашлыки из свинины. Еще одно бессмысленное творение научной мысли, особенно если учесть, что беконы и свиное мясо были в те времена самым настоящим раритетом. Встречались в магазинах не чаще, чем, скажем, любимое кресло Людовика Четырнадцатого. Или маски Человека В Железной Маске. Но он (мой знакомый) маниакально продолжал вести свои исследования, надеясь найти что-то еще, нечто чудодейственное в воздействии холестерина на кроличий организм. И это ему вполне удавалось, хотя результаты его труда и не представлялось возможным вставить в его диссертацию. По одной простой причине, что этот самый результат не имел отношения к предмету исследования. Надо понимать, что происходило сие исследование во времена очередного всероссийского кризиса, отчего в общежитии, где он пребывал, все дружным строем перебивались с хлеба на воду (в лучшем случае). Запах жареной картошечки с луком дурманил студенческую общественность на несколько этажей во всех векторных направлениях. А уж о мясе, как съедобном ингредиенте всяких там рагу, все забыли еще с тех пор, как покинули отчее гнездо. А теперь представьте, что Иван имел монопольное право на весьма разжиревшие на холестерине кроличьи тушки. А ведь кролики, как известно, это не только ценный мех, но и два-три килограмма мяса, которое под ликующие крики «Гип-гип-ура!» исчезало в недрах студенческо-общежительской общественности. Мы с Динкой тоже имели честь быть несколько раз приглашенными к Ивану на званые обеды, после чего единогласно признавали всю актуальность и важность его научной работы. Кажется, после трех-четырех лет практических опытов он все-таки пришел к выводу, что холестерин окончательно вреден и дописал дисер, но произошло это не раньше, чем было обрезано финансирование, из-за которого широкая кроличья река оскудела и, наконец, иссохла. Однако никто и никогда не задавался вопросом, есть ли у кроликов душа. Согласитесь, это не так интересно, если ты планируешь его съесть. А что, если вдруг окажется, что она (душа) у кролика есть? Как потом поливать его кетчупом? Все-таки, все мы рабы инстинктов. Тонкая человеческая надстройка в виде идей, философий и мировоззрений рушится, как только случается что-то, возвращающее нас в мир тела. Тело – оно у нас абсолютно из животного мира. Мы в телесном смысле мало чем отличаемся от гориллы. Я, например, могу часами разглагольствовать о смысле жизни и справедливости сущего, однако если у меня болит зуб, я верчусь, вою и скачу ничуть не лучше вышеназванного представителя джунглей. В известном смысле меня от него отличает только способность обратиться к стоматологу и добровольно распахнуть рот, прекрасно зная, что ничего приятного меня не ждет. Мне хочется верить, что эта способность действительно увела человечество невообразимо далеко по дороге эволюции. Однако буквально через несколько часов после ухода из дома Константина (скажем так, потому что для меня Костя есть и останется хозяином всех домов, которые он снимал) моя философия подверглась серьезному испытанию. Оказалось, что я животное гораздо больше, чем я могла себе вообразить. Хотя, сначала все было не так уж и плохо. То есть, плохо конечно, потому что я честно страдала от такого неожиданного исхода моего супружества.
60 
